Граница горных вил
Шрифт:
— Тебе волосы не мешают? Надел бы ремешок на лоб.
— Мешают, — кивнул он. — Сейчас надену. Спасибо, что напомнил.
Он действительно вытащил из кармана ремешок и натянул его на лоб, еще немного поработал молча, быстро взглянул на меня и сказал:
— Ты прямо прирожденный воспитатель.
— Издеваешься?
— Нет. К нам без конца приезжают разные педагогические комиссии. И в каждой находится тетенька, которая спрашивает, зачем мне волосы, и, конечно, предлагает их отрезать.
— Да, это точно, — согласился я. —
— А в армии что? — фыркнул он, не поворачивая головы.
— В армии вши, — сказал я благодушно. — Может быть, в школах тоже?
Мы весело переглянулись и дружно рассмеялись.
— Я никогда не видел живой вши, — сказал Андре задумчиво. — Я «тепличный» мальчик, да?
— Не мне тебя судить: я тоже их не видел. К счастью.
— Ну вот, готово.
Он протянул мне колечко. Теперь оно тоже слилось с рукой, и я перестал его чувствовать. Андре проверил, действует ли щит, попросту запустив в меня какой-то гайкой. Потом добыл откуда-то из-под рабочего стола солидный кожаный ремень и стал знакомить меня с «арсеналом». Это было очень интересно и очень сложно. Андре закончил лекцию здравым предложением:
— В общем, запомни, как включать и выключать щит, а с остальным все равно надо будет тренироваться.
— Вы всегда ходите под щитом?
— Нет. Лэнд закрыт наглухо, тут не стоит ничего опасаться. Ты тоже можешь не включать защиту на ремне. А та, другая, всегда будет с тобой. Ну что, пошли знакомиться с ребятами?
— Пошли. Да, кстати, а зачем вам воспитатели? Тебя, по-моему, уже не воспитаешь.
— Ну, не скажи. Не такой уж я безнадежный. У меня даже совесть есть — иногда.
— А все-таки, если серьезно, — для чего вам воспитатели?
— Да просто чтобы был при нас нормальный взрослый человек. На всякий случай.
— Спасибо, что выручил меня из их когтей. И за колечки спасибо, — сказал я, выходя из мастерской.
— Да ладно, — он махнул рукой. — Считай, что мы квиты.
Вторая попытка познакомиться с ребятами прошла гораздо легче. Бет наблюдала за ней «из задних рядов», не пытаясь меня опекать, и я был ей за это благодарен. В тот первый раз я рассказал им о задаче и попутно немного о том, кто я такой и откуда взялся. Хотя, конечно, они об этом уже слышали. Мы устроились на просторной поляне под большими деревьями (тут везде росли такие). Кто сидел на траве, кто на бревне, кто на скамейке, кто прямо на ветках. Я их всех не запомнил, но хоть разглядел. Да, впрочем, я и так знал, что они хорошие ребята, еще не видев их физиономий.
Только я не сразу узнал Саньку. Это был главной шок нашей второй встречи. Я помнил высокую девочку — очень высокую, чуть выше того паренька, каким был когда-то Андре. Он и сейчас не впечатлял габаритами.
Бет потом спросила меня:
— Ты и студентов так пугаешься? А мне казалось, у тебя очень крепкие нервы.
— Студентов я не пугаюсь. Я прихожу к ним с математикой и знаю свою силу. А эти твои детки как-то очень профессионально высмотрели все мои слабые места.
— Ничего они не высмотрели, тебе показалось со страху. Твои слабые места даже я еще пока не знаю. Ты очень осторожный. Но вообще идея хорошая — заняться с ними математикой.
— Какой именно?
— Я покажу тебе программы, по которым они будут сдавать. Кое-что мы уже переложили в билеты и задачи, кое-что нет. Посмотришь?
— Посмотрю. У меня тоже есть запас. Я скинул на дискеты все, что было в моем компьютере. А я много что принимал на экзаменах.
— Ну вот. Прими у них эти курсы, погоняй как следует.
— Всех по всему?
— Нет. Я покажу тебе, кому что нужно сдать и в каком объеме.
Мы говорили на ходу, и скоро я узнал, что в Лэнде это самый распространенный тип общения — идти куда-нибудь и говорить. Лэнд в самом деле «княжество», как выразилась Бет: большой кусок земли с рекой, лугами, лесом и болотом. Он показался мне менее южным, чем тот берег моря, где я жил прошлым летом. Что-то среднее между Белгородом и Полтавой. Тепло, светло и зелено. Дома и службы были разбросаны по Лэнду в просторном беспорядке.
— Детям полезно двигаться, — сказала Бет, — раньше они целыми днями бегали из дома в дом.
— Неужто они у вас с младенчества так и жили в домиках по три-четыре человека?
— Конечно, нет. В младенчестве они все жили в одном доме, иначе мы бы замучились с ними. Вон видишь вдалеке большой дом? Там сейчас школа.
Из всей архитектуры Лэнда самое сильное впечатление произвели на меня парадные ворота. Кованые, массивные, очень красивые, они стояли нараспашку, и никто их не охранял. Казалось, входи, кому не лень. Как я потом узнал, через эти ворота почему-то входили исключительно комиссии. Когда я увидел эти сиротливые створки, через них весело пропрыгала птичка-трясогузка.
— А что, на зверей колпак не действует? — спросил я.
— Да как тебе сказать? Колпак и щит мешают злым намерениям. Если к собаке привязать взрывчатку, собака здесь не пройдет. А просто так — пожалуйста.
Надо ли говорить, что у ворот не было и намека на забор? Впрочем, густой кустарник создавал в этом месте видимость преграды. Но вообще-то граница Лэнда, как и горная граница вил, оказалась вполне невидимой.
— Так куда мы идем? — спросил я, наконец.