Граница горных вил
Шрифт:
Особенности местной финансовой системы гостям, естественно, не разъясняли. Им выдали кредитные карточки на средне приличную сумму в долларах и предложили отовариваться где угодно и чем угодно. Они, однако, проявили такт и здравый смысл и самый непедагогичный продукт привезли с собой в каких-то засекреченных ящиках.
Распорядок дня тоже был утвержден чуть ли не министром здравоохранения. С него и начались трения между ребятами и педагогами. Вообще-то распорядок составили садистски, и если бы не особенности местного времени, которого, как
— Десять минут на подъем! — бросила Джейн с презрительным негодованием. — Да за десять минут не то что косы расчесать и уложить — зубы почистить не успеешь!
Однако в десять минут все были готовы, и народу приказали выстроиться на зарядку. Ее Славик и Леня проводили по очереди. Начал Славик. Он совершил грубейшую ошибку, решив поразить всех своей «крутизной» и сразу загонять ребят так, чтобы кто-нибудь попросил пощады. Да к тому же во время выполнения каких-то упражнений («идиотских», по мнению Стефани) придрался к Зденеку: то ли он недогнулся, то ли руками недомахал. Зденек промолчал. В конце Славик радостно сообщил:
— За мной, бегом, пять километров! (Интересно, что бы подумало об этом министерство здравоохранения?) И «ломанулся» (по выражению Дени) по заранее продуманной им трассе с подъемами и спусками, леском и солнцепеком. Нашел кого гонять! Когда пять километров были пройдены, Зденек свеженьким голосом выкрикнул из колонны:
— Мало! Этак мы форму потеряем. Пошли второй круг!
И они пошли, не дав Славику ни секунды на размышления. Он понял, что попался, но решил рискнуть и пройти второй круг: понадеялся на свою выучку. И допустил вторую оплошность, замешкавшись и пропустив вперед тихого мальчика по имени Эрик — лучшего бегуна в этой неслабой команде. Эрик взглянул через плечо на Зденека, тот подмигнул, Тим кивнул, Джейн крикнула: «Давай!» — и Эрик задал темп, который счел достойным утренней разминки. Честно сказать, в начале своей здешней жизни я бы, наверно, на второй круг с ними не пошел. Но Славику осталось только выдержать характер. Они притормозили под конец, чтобы он потихоньку подтянулся к хвосту колонны. На финише кто-то спросил невинным голоском:
— Может быть, еще кружок?
— Завтрак остынет, — огрызнулся Славик сквозь зубы.
— При чем тут завтрак? — возразили ему не изволившие запыхаться изверги. — Теперь надо искупаться.
На завтрак они, в общем-то, почти не опоздали (Славик так и не понял, как это получилось). Однако Тамара Викторовна выразительно взглянула на часы, а Леня прошипел Славику:
— Вы почему пустили их купаться без разрешения и без инструктажа?
Леня наивно полагал, что сможет купать наших ребят по правилам: разбив на группы, десять раз пересчитав и по свистку выгоняя из воды. С этой иллюзией пришлось расстаться сразу.
До завтрака еще полагалась линейка, но ее пришлось отодвинуть. Линейку проводил сам Леонид Семенович. Он огласил распорядок дня, перечислил все, чего нельзя делать, и все, чем, наоборот, предстоит
— Ты понимаешь, — объясняли мне потом, — весь день разбит на бестолковые кусочки. Чуть чем-нибудь займешься — всех зачем-то строят. С утра до вечера бессмысленная смесь суеты и безделья.
Выслушав инструктаж, Лиза спросила простодушно:
— У вас везде все так устроено?
— Да, — с гордостью ответил Леня (соврал ведь, между прочим).
— Какой кошмар! — сказала Лиза с чувством. — Бедные ваши дети!
Леня дипломатично ее не услышал. Потом им предложили разделиться на два отряда, причем по алфавиту.
— Зачем? — удивились ребята. — Нас ведь и так немного.
— Чтобы можно было проводить соревнования, — ответил Леня.
— Какие соревнования? — уточнил народ.
— По состоянию палаток, по уборке территории, по стенгазетам, ну, спортивные… и вообще. У нас много соревнований запланировано.
— А зачем? — допытывался народ, изо всех сил стараясь уловить в этом какой-то смысл.
Леня несколько растерялся. Ему на помощь поспешил Евгений Николаевич. С доброжелательной улыбкой он спросил:
— Разве у вас не бывало соревнований или конкурсов?
— Нет, никогда, — ответили ему.
— Но разве вам неинтересно, кто из вас самый сильный? Или самый быстрый? Кто лучше всех поет?
— Мы и так знаем, — ответили ему. — Самый сильный — Мартин, самый быстрый — Эрик. Лучше всех поет Снорри, а рисует — Андре. Ну и что дальше?
— Чем же вы занимались, если у вас не проводились никакие конкурсы и соревнования? — спросила Тамара Викторовна с негодующим недоумением.
— Наверно, мы просто жили, — ответил ей Андре.
Она взглянула на него, увидела длинные волосы, и в ней тотчас проснулся «стригущий инстинкт».
— Она пристала ко мне чуть ли не с ножницами к горлу, — рассказывал Андре. — И жарко, мол, и негигиенично. Я ей сказал, что заплету косичку. Она не поняла зачем. Я пошутил: чтобы быть похожим на китайца. Сказал, что мне китайцы очень нравятся. Она обиделась ужасно. А за что?
Пропасть непонимания углублялась с каждым словом. Ребята разбились на команды (по-своему, а не по алфавиту), но попросили объяснить, зачем нужно шагать строем — какой в этом смысл?
— Разве у вас в стране не бывает военных парадов? — спросил Леня.
— Нет, не бывает.
— Но вы, может быть, в кино видели, как проходят парады?
— А как же! В фашистской кинохронике. Это было чудовищно.
Евгений Николаевич стал сокрушенно качать головой, а Славик задал более существенный вопрос:
— Но армия-то у вас есть?
— Армия есть, не беспокойтесь, — ответил Зденек. — Она и нас, и вас бдительно охраняет от врагов, не отвлекаясь на бессмысленные парады.
— Так все-таки зачем нужны эти строевые фокусы? — задумчиво спросил Филипп. — Какой-то смысл в них должен быть.