Граница надежд
Шрифт:
Павел безрассуден, но мог ли я его остановить? Имел ли право отказать ему, заменить его кем-нибудь другим?
Я поискал глазами командира дивизии, а встретился взглядом с Драганом, который следил за нами и ждал чего-то. Доложил ему, что группа готова, и ушел к солдатам.
Водители не выключили фары, и мы оказались в каком-то сказочно-феерическом кругу света.
Я следил за каждым шагом Павла и его товарищей. Сначала они шли во весь рост, затем перебежками вошли в лес и в конце концов начали продвигаться
Здесь собрались сотни людей, а я не слышал не единого голоса.
О чем думал Драган в этот момент? Павел отправился навстречу смерти, а Венета ждала его.
— Зачем ты его пустил? — прошептал мне на ухо командир дивизии.
— Может, так будет лучше, — ответил я.
— Для кого? — спросил он.
— Для всех нас. Он повел за собой своих солдат.
— С вами человек не может даже минуту быть спокойным, — прозвучал в моих ушах его напряженный шепот, но я понял, что он гордится Павлом.
Драган прикуривал от не докуренной еще сигареты. Подпоручик Прангов начал что-то ему докладывать, но тот отмахнулся от него.
— Вы окружены!.. Сдавайтесь!.. — послышался звучный голос Павла.
И снова установилась тишина. Слышалось только щелканье затворов.
— Даем вам одну минуту на размышление. После этого пеняйте на себя, — снова предупредил Павел.
Мы с нетерпением ждали, когда же все кончится. Несколько автоматных очередей, взрыв гранаты — и все уйдет в прошлое. Кто-то погибнет.
И вдруг чей-то голос нарушил напряженную тишину:
— Товарищ подпоручик, не стреляйте!..
Мы переглянулись. Командир дивизии до боли сжимал мое плечо. Драган продвинулся вперед и добрался до опушки леса. Ему навстречу шел Павел с шестью солдатами.
— Это что за цирк? — Нервы Драгана не выдержали.
— Нас послали на дежурство, — смущенно начал один из солдат, прижимавший бинтом рану на руке. — Неожиданно на нас наткнулась группа людей. Мы окликнули их и затем открыли огонь. Потом так и не поняли, как все произошло.
— Кто вас послал? — Драган дрожал от гнева.
— Подпоручик Прангов. Он привел нас туда лично. Сказал, что наш пост имеет специальное назначение, и мы...
Прангов стоял возле меня словно окаменевший. В его лице не осталось ни кровинки.
Солдаты вокруг нас зашумели. Кто-то перевязал руку разведчику, другой шутил по поводу «крупной операции», и лес стал похожим на огромную сцену, где каждый играет свою роль, не имеющую ничего общего с другими.
Драган вплотную приблизился к Прангову, готовый стереть его с лица земли.
— Подпоручик Прангов, вы заслуживаете пули, — едва слышно процедил Драган. — Садитесь в машину.
Погасли фары, темнота скрыла наши лица. Потом машины одна за другой потянулись в обратный путь.
Двинулся и газик Драгана, увозя подпоручика
Командир дивизии подал мне знак. Было двадцать три часа пятьдесят пять минут. Я вызвал дежурного офицера, сказал ему, что нужно сделать, и он исчез во тьме.
Над районом расположения полка раздался сигнал тревоги. У коновязи заржали лошади. Во всех направлениях забегали солдаты. Им было достаточно одного сигнала.
Мы с командиром дивизии стояли рядом и наблюдали ва этой солдатской суматохой.
Жасмина. У меня есть свое место в жизни, и никто не может этого у меня отнять.
Ночью Сильва присела на постель и запеленала тряпичного мишку в старенькую куртку отца.
— Что ты делаешь? — спросила я, а она посмотрела на меня грустно и проговорила:
— Он болен! Мамочка, я не хочу, чтобы он умирал. Ведь это плохо, когда кто-то умирает?
— Но он всего лишь простудился, — пыталась я уклониться от ее вопросов, а она гладила перепачканную мордочку медвежонка и продолжала:
— Если мишка умрет, он оживет снова, чтобы вернуться ко мне?
— Он не умрет.
— А если умрет?..
— Хорошие зверята и добрые люди никогда не умирают.
Сильва перестала задавать вопросы, только еще тщательнее завернула игрушку в курточку и положила на подушку.
— А ты добрый? — неожиданно спросила она тряпичного мишку.
— Добрый! — вместо мишки ответила я.
Сильва ничего не сказала. Легла рядом с ним, обняла его так, как я обнимаю ее, когда хочу, чтобы она поскорее уснула, и затихла.
И эту ночь я провела без сна. Частая стрельба в районе полка заставила меня выскочить на улицу, чтобы расспросить людей о том, что там происходит. Я бежала по улице, пока не наскочила на шлагбаум.
— Гражданка, куда вы? — услышала я окрик, потом увидела часового, и мне самой передалось напряжение этих людей, одетых в военную форму, забывших в эти минуты, что есть и другой мир — более спокойный, более земной...
— К майору Граменову!.. — проговорила я, не думая ни о чем.
— Это невозможно! — раздался голос часового. — Майор Граменов занят... Завтра, гражданка. Освободите дорогу.
И я отошла в сторонку, чтобы могли проехать тягачи.
Там — его мир, его жизнь. И я пошла обратно. Ничто не может заставить их отказаться от избранного пути или остановить. Тогда?.. Так вот почему моя тетя нацеливает свой огонь не против них, а против таких, как я. Она знает, куда надо нанести удар, да такой, чтобы он обернулся поражением. Ребенок, Сильва... Неужели я не в состоянии защитить дочку сама, как он защитил бы нас?
Велико умер бы за нас с Сильвой. Тогда почему же я не могу умереть за них, если нет другого выхода?