Граница Света

Агаева Камилла

— Что странно? — Лилиан повернулась к нему.

— В моей жизни женщины еще никогда не помогали мне, — он пожал плечами. — Они лишь губили меня. Хотя… Одна все-таки пыталась однажды меня спасти, но я ее не послушал.

— И много у тебя было женщин? — она встала со своего места и села рядом с ним на кровать.

— Ты неправильно ставишь вопрос, — ответил он.

— А как следует его поставить?

— Тебе надо спросить, много ли женщин я любил за свою жизнь?

— И каков ответ?

Гарри поднял на нее свои бездонно голубые глаза.

— Ни одну, — признался

он.

— Разве можно жить не любя? — Лилиан откинулась рядом с ним на подушки.

— Можно, если к этому подталкивают определенные обстоятельства, — глухо отозвался он.

— Какие обстоятельства? — она повернулась к нему.

Гарри ответил не сразу.

— Ты начала задавать вопросы, — с улыбкой заметил он.

— Я же не железная. Рано или поздно, но и моему безропотному терпению может настать конец.

— Ты права, — он вздохнул. — Однажды мне придется все тебе рассказать.

— Я буду терпеливо ждать, — Тревис улыбнулась и умолкла.

Между ними воцарилось неловкое молчание.

— Я постелю тебе в гостиной, если ты не против, — она нарушила тишину.

— Да, хорошо, — Гарри кивнул. — Только… — его рука легла на ее запястье. — Еще не так поздно.

— Правда? — Лилиан посмотрела на часы. — Я утратила чувство времени. Но…

Она не успела договорить, так как он резким движением притянул ее к себе и прильнул губами к ее губам.

— Гарри, — прошептала она, когда он оторвался от ее губ и начал целовать ее в шею. — Гарри… подожди.

Она легко отстранила его.

— Я снова пугаю тебя? — тихо спросил он.

Она с минуту молча смотрела ему в глаза, словно пытаясь разгадать, что таилось за этой непроглядной лазурью. Наконец она улыбнулась.

— Нет.

Лилиан обвила руками его шею, и в следующую секунду они снова начали целоваться. Она почувствовала, как Гарри нежно опустил ее на подушки и начал развязывать пояс на ее халате. В ту минуту ей не хотелось ни мешать ему, ни отталкивать. Она вообще не хотела ничего делать, только любить его. Ее рука уверенно сползла по его обнаженной спине и, нащупав край полотенца, стянула его.

* * *

Гарри открыл глаза и невольно улыбнулся воспоминаниям о прошедшей ночи. Впервые в жизни он провел ее с женщиной, которую по-настоящему любил. И напрасно он надеялся, что ночь любви охладит его чувства к Лилиан. Наоборот, они вспыхнули с новой невероятной силой.

Гарри повернулся и посмотрел на спящую девушку. В ту минуту он забыл обо всех своих бедах, о машине времени, о проклятии, о бесконечной жизни, о Рино Садри, который жаждал упрятать его в тюрьму и даже об Александре. В ту минуту на свете для него существовал только один человек, и этим человеком была Лилиан.

Голдфилд подпер рукой голову, наблюдая за тем, как ее веки подрагивали во сне. Впервые в своей жизни он искренне восхищался женской красотой и не испытывал ни ненависти, ни раздражения. «Да, я влюблен, — признавался он самому себе. — Я действительно влюблен!» Гарри протянул руку и осторожно коснулся волос Лилиан, разметавшихся по подушке. В эту минуту его посетила горькая мысль о том, что она даже не подозревает о том, кто

он и что собирается делать. И если ему удастся достичь своей цели и создать машину времени, то, вернувшись в прошлое, он навсегда расстанется с Лилиан. Гарри представил, что больше никогда не почувствует вкуса ее губ, не ощутит тепла ее тела и аромата волос, больше никогда не прижмет ее к груди. От этой мысли ему стало невыносимо тяжело, словно огромный камень лег ему на сердце. С тоскою он коснулся губами ее золотисто-каштанового локона на подушке, ощущая, что все внутри него рвется на части от одной мысли о вечной разлуке.

В это время Лилиан открыла глаза и сонно посмотрела на него.

— Привет, — поздоровался Гарри.

— Привет, — она зевнула. — И давно ты не спишь?

— Не знаю, — он пожал плечами. — Я не думал о времени, я наблюдал за тобой.

— Правда? — она приподнялась на подушке.

— Да, — Голдфилд кивнул. — Ты не жалеешь?

— О чем?

— О прошлой ночи?

— Нет, — Лилиан улыбнулась. — А ты?

— Нет, — он покачал головой. — Лили, — он сделал паузу. — Мне надо кое о чем тебе рассказать.

— Подожди, — она остановила его. — Мне тоже надо многое тебе сказать.

— И что же? — Голдфилд нахмурился.

Она откинула одеяло и, встав, надела халат.

— Я была не до конца честна с тобой, — начала Тревис, не поворачиваясь к нему. — Я скрыла от тебя кое-что.

— О чем ты? — он напрягся, с болью предвкушая новое предательство.

— Я знаю, кто ты, — Лилиан посмотрела на него.

— Знаешь? — рассеянно переспросил Гарри.

— Да, — она достала из ящика маленький снимок, который сделала камерой на своем сотовом телефоне, и протянула ему. — Я была в Метрополитен Музее и видела его.

Голдфилд взял у нее из рук фотографию и увидел изображение небольшого потемневшего от прошедших столетий бюста хилиарха империи Александра Великого.

— Я узнала тебя сразу же, — продолжала она. — Это было как гром среди ясного неба. Сначала мне показалось, что я вот-вот сойду с ума, но потом это прошло.

Гарри молчал. Его взгляд был прикован к снимку.

— И ты… сразу же… все поняла? — наконец сбивчиво спросил он.

— Дело не только в бюсте, — Тревис вздохнула и села на кровать. — Помнишь, однажды ты рассказывал мне об Александре? Я записала потом все эти сведения и показала их профессиональному историку. Он сказал, что науке неизвестна подобная информация об Александре. Об этом нельзя прочесть ни в одной книге, и знать это мог только очень близкий к македонскому царю человек. А кто был к Александру ближе, чем ты?

— Его жена, — с ненавистью процедил Гарри сквозь зубы.

— Ответ неправильный, — спокойно отозвалась Лилиан. — Она была близка ему телом, а ты — душой.

Голдфилд поднял на нее глаза и ощутил непреодолимое чувство того, что отныне и навеки связан с женщиной, что сидела перед ним и смотрела на него самым искренним и нежным взглядом.

— Значит… — тихо проговорил он. — Значит… ты понимаешь… кем я был для Александра?

— Конечно, — она улыбнулась.

— Тогда… если ты все знала… почему ты помогала мне?