Граница тьмы
Шрифт:
— Ты намекаешь на переворот? Или опять будет война?
— Не могу отрицать такой исход. Только вот неясно, кому оно надо, мы же вас поубиваем.
— С чего это? — возмутилась я.
— Обычный человек не в состоянии убить высшего вампира. Даже сильный маг не в состоянии, а кто мог — давно сгинули. Вы, безусловно, можете подкосить низших, но мы поднимем любого павшего человека низшим вампиром и обратим против вас.
— Но почему? И как же завеса? Вдруг будет то же самое?
Маркус поджал губы.
— Вампир существует в двух мирах одновременно. Чтобы убить высшего окончательно, убить
— Но если вас так легко было убить, как вы выжили?
— Кто сказал, что легко? — уголок губ вампира приподнялся в усмешке. — Не считая бессмертия, мы обладаем огромной силой, скоростью и регенерацией. Кроме того, мы крайне мощные маги, в том числе работающие с некротикой. Нас, в принципе, трудно убить.
— Как же тогда убили твоего отца?
— Война началась и закончилась предательством. Люди заманили и убили мою мать, а нынешний король убил собственного брата, узурпировав трон.
— Но в книгах…
— В книгах — враньё, удобное для людей. А свидетелей тех времен среди вас не осталось, кто же оспорит?
— Но почему тогда убийце короля позволили править?
Маркус рассмеялся.
— Боги, ты такая наивная, это даже забавно. Дядя всё сделал в тайне, а потом убил свидетелей, да и вообще всех довольно старых вампиров, которые могли бы оказать ему сопротивление. Чем старше высший, тем большей силой обладает. Деймору полторы тысячи лет, никто из ныне живущих не может сравняться с ним по силе, а значит, ему ничего не угрожает. Этот расчётливый тип давно всё предусмотрел.
— Но вы же живете вечно, куда делись те, кто старше? Где прародители? — не поняла я.
— Первые вампиры, — пояснил Маркус, — убедившись, что дети выросли и способны жить самостоятельно, ушли на вечный покой. А мы, как ты уже заметила, раса вспыльчивая, немного времени прошло, прежде чем начались кровавые войны за территорию. Четверо глав кланов были убиты, как и многие другие простые высшие. Кто-то сам ушёл, а о некоторых ничего не известно. Это всего лишь легенды, — пожал он плечами, — кто знает, что там было на самом деле? Скажу одно — мы не видели никого из старейших. И если они живы, то нам об этом неизвестно.
На земли давно опустилась ночь, мы ехали в обозе лишь при свете фонаря извозчика. Вскоре мы остановились у городка для замены коней. Спуститься с обоза оказалось сложнее, чем залезть — небольшая ступенька покрылась скользкой коркой льда, поблескивая в свете фонарей. Я попыталась осторожно спуститься, но тут неожиданно Маркус схватил меня за руку. Резкое прикосновение вернуло воспоминания о разбойниках, и я инстинктивно запаниковала.
— Я могу стереть тебе память, если хочешь, — предложил он.
— Нет, я должна помнить. Может, не буду такой наивной.
С каждым часом температура всё сильнее опускалась, поднялся ветер и ехать в повозке было всё холоднее. Очень хотелось в тепло.
Снега насыпало почти по колено, кони с трудом прокладывали себе путь, то и дело останавливаясь. Кутаясь в мантию, я пыталась устроиться поудобнее и поспать. Вампир дремал, а может делал вид, а я не могла уснуть от озноба, и осталась один на один с переживаниями. Прикосновения и отвратительный похотливый взгляд мёртвого разбойника то и дело всплывал в памяти, подкатываясь тошнотой к горлу. Удары по рёбрам и руке фантомами отдавали глухой болью, стоило лишь вспомнить хруст ломаемых костей. Что если бы я не смогла сбежать со склада? Что если бы Маркус не нашёл меня? Люди, представители моего же вида хотели надругаться надо мной по праву сильного, просто потому, что могли, а вампир, пусть и из корыстных целей, меня спас.
— Как ты нашёл меня? — прошептала я.
— Ты звала, — не открывая глаз, ответил он.
— Как это?
— Мы чувствуем зов умирающего или желающего умереть. Я услышал тебя.
— И кем из этого была я?
— И тем, и тем.
Я не нашлась, что ответить. Понятия белого и чёрного, добра и зла сильно смешались в голове, становясь неотличимыми. А ведь как всё было просто, пока я жила во дворце! Из забот только разлука с сестрой, обида на маму, да недовольство судьбой оракула-одиночки, до конца дней прислуживающей семье. Теперь же разлука с сестрой будет вечна, а прощения за сказанное уже не у кого просить. Теперь остались только мы с Эриком, а может, меня и вовсе скоро убьют. Тихо всхлипнув, я перевернулась лицом к борту телеги, зарывшись поглубже в сено и посильнее натянув старое одеяло.
Проснувшись под скрип колес и покачивание, я заключила, что мы ещё ехали, а значит, можно было ещё подремать. Мне было так тепло и хорошо, что не хотелось вообще открывать глаза. Прижавшись сильнее к источнику тепла, я начала засыпать, как сквозь сонное сознание проникли мысли о странности происходящего. Когда я засыпала, ничего тёплого в повозке не было, кроме разве что…
Приоткрыв один глаз, я в ужасе отпрянула в сторону, заливаясь краской. О Богиня! Вероятно, ночью я замёрзла и прижалась к тёплому вампиру. Щёки загорелись. Маркус взглянул мне в широко распахнутые от ужаса глаза, но ничего не сказал, с трудом сдерживая ехидную улыбку.
Сказать, что мне было стыдно — это ничего не сказать! Проснуться в обнимку с мужчиной, да ещё и вампиром, да ещё и который старше на двести восемьдесят лет — просто кошмарище, что бы там не говорила Ния о современных нравах. И нет тут никаких оправданий. Хотя если вспомнить, то Винс и Аарон неоднократно носили меня на руках, но так неловко мне почему-то не было.
До вечера мы не разговаривали. Мне было стыдно смотреть в его сторону, а вампир не стремился начинать разговор, видя мое смятение. В какой-то момент от холода я начала стучать зубами и без остановки дрожать, и к своему стыду пожалела, что не могла попросить меня погреть, хотя очень хотелось. Готова была на что и кого угодно, только бы стало хоть чуточку теплее.