Граница
Шрифт:
Дерриман сел в первом ряду между Дейвом и Джефферсоном, стараясь держаться подальше от Итана, сидевшего в том же ряду. В конце ряда сидела Первая Леди, которая не пощадила взглядом присутствующих. Она пила что-то из стакана, в котором плавал лед, и Дейв уловил запах алкоголя.
— Теперь все нормально? — спросил Бил, глядя вверх на то, что должно было быть микрофоном, установленным на стене.
— Все в порядке, сэр, — ответил техник.
— Мэнди? У меня все в порядке? — голос Била казался тонким и хрупким, далеким от того, что Джефферсон и Дейв помнили из прошлых речей, хотя Дейв не особенно часто слушал эти речи и не особенно любил политику. Прежде чем в мир пришли пришельцы, его мнение состояло в том, что политики презирали свою публику, а обращались к ней только тогда, когда
— Да, с тобой все в порядке, — сказала Первая Леди, хотя даже не перевела взгляд на мужа, а вместо этого опустила глаза и сделала еще один глоток.
— Мой самый заслуживающий доверия критик, — сказал Бил, нервно усмехнувшись и обратившись ко всем, кто слушал. На нем был тот же темно-синий костюм, белая рубашка и галстук с красным узором, которые Джефферсон уже видел. Он был безупречен в своей одежде, и макияж был сделан профессионально. Темные круги под глазами Била и глубокие морщины, пересекавшие его лоб, спрятались, однако никакой макияж не мог замаскировать чувство печального и трагического отчаяния, которое — Итан знал — ощущал каждый в этой комнате.
— Сэр, — обратился техник. — На телесуфлере нет бликов?
Похоже, это был стандартный вопрос.
— Нет бликов. Все хорошо.
— Мы дадим обратный отсчет до прямого эфира, как обычно. Кэти, заканчивай. Джордж, все готово. Софиты светят идеально, — визажистка закончила работу, а техник спустился с лестницы и сложил ее, чтобы тут же прислонить к дальней стене.
Джефферсон наклонился вперед.
— Что здесь происходит? — спросил он Дерримана.
— Обращение президента к народу. Он делает это два раза в месяц.
— К народу? К какому народу?
— К тому, который, по его мнению, все еще существует.
— Он не знает правды? Думает, что у людей все еще есть кабельное телевидение?
— Джентльмены, я нажимаю кнопку записи, — сказал техник, словно предупреждая остальных, что им следует быть осторожными и выбирать слова более тщательно.
— Давай, — кивнул Дерриман. — Мы здесь, чтобы посмотреть.
— Включить камеру №1. Включить камеру №2. Мистер президент, начинаем через пять... четыре... три... два... один... мы в эфире.
Джефсон Бил выпрямился в свете софитов. Он не улыбался камерам, но лицо его не было угрюмым. Он был политиком, и на его тонком желтом лице застыло выражение самой глубокой и искренней решимости.
— Мои собратья-американцы, — читал он с телесуфлера, — мои дорогие граждане этой доблестной страны, которая никогда не будет сломлена ни одним завоевателем или оккупантом — земным или внеземным — сегодня я приношу вам новости, в которых нас ждет новая надежда. Согласно последним военным сообщениям, армия Соединенных Штатов и Военно-Воздушные Силы уничтожили в бою оплот Сайферов к западу от реки Миссисипи недалеко от Александрии, Луизиана. Военно-морской флот и морская пехота США в настоящее время ведут сражение, осаждая крепость Горгонов недалеко от Сиэтла, Вашингтон, и начальник штаба сообщил, что Горгоны не выдерживают осады, — президент Бил сделал паузу. Тик начался с левого глаза, вскоре заставив содрогаться всю левую сторону его лица. Он опустил голову. — Простите меня, — приглушенно сказал он в микрофон, — меня переполняют эмоции... поскольку я уверен, что все мы... все мы в эти тяжелые дни испытаний и скорби... — эти слова он не читал с телесуфлера, они исходили из его измученной души. Он замолчал, быть может, секунд на десять или пятнадцать, в течение которых съемки продолжались. Когда Бил, наконец, снова поднял лицо, тик все еще мучил его мышцы, но стал слабее, показывая, что в этом человеке еще осталась сила воли. Он начал снова читать с телесуфлера. — Я счастлив сказать вам, что вскоре следующие города будут освобождены от инопланетной оккупации и никогда не забудут погибших американских героев: Шарлотта, Северная Каролина; Балтимор, штат Мэриленд; Провиденс, Род-Айленд; Чикаго, Иллинойс; Сидар-Рапидс, Айова; Омаха, Небраска; Денвер, Колорадо; Феникс, Аризона; и Портленд, штат Орегон. Будьте осторожны, оставайтесь в ваших убежищах в этих городах до тех пор, пока не будет дан сигнал «Все чисто», означающий, что угроза миновала. Этот сигнал будет передан
Дерриман поерзал на своем сидении. Итан понимал, что, разумеется, все это было лишь выдумкой, призванной дать надежду самому президенту и помешать ему совершить самоубийство. Ведь какой лидер своей страны — находящейся под его защитной и ответственностью — выдержит, узнав, что его народ разорван на части и превращен в монстров инопланетным ядом?
— Мы все еще здесь, — продолжил Бил своим сильным президентским голосом. — Мы все еще зовемся Соединенными Штатами Америки. Я получаю обновленные данные каждые несколько часов от наших командиров. Как я уже говорил в прошлый раз, мы потеряли множество хороших людей, но многие другие остаются верными этой стране и продолжают нести свою службу. Мы выражаем наши искренние пожелания успеха другим народам этого мира и надеемся, что они слышат нас. Позвольте мне повторить: оставайтесь в своих убежищах, пока не получите сигнал «Все чисто». Военные сражаются за вас и рано или поздно они одержат победу над инопланетными захватчиками. Я хочу сказать своим детям Джеймсу и Натали: оставайтесь в безопасном месте и не теряйте веру в то, что очень скоро мы увидим рассвет нового дня вместе. Я хочу сказать это всем детям и всем родителям в мира, которые вынуждены сейчас находиться вдали от своих близких. Хочу сказать каждому солдату на поле боя, каждому моряку в море, каждому летчику — Господь пребудет с вами, а ваш подвиг никогда не будет забыт, ибо вы лучшие люди, которых всегда будут помнить как героев. Благодаря вам инопланетные захватчики знают, что мы никогда не сдадимся, — он остановился на мгновение, чтобы эти волнующие слова пропитали воздух. Итан, Дейв и Джефферсон задумались, насколько он верил в то, что говорил.
Кубики льда произвели тонкий звон в стакане Первой Леди, когда она сделала еще один глоток.
— Я выйду на связь с вами снова ровно через две недели, в тот же день, в то же время, — сказал человек на трибуне, чей лоб снова заблестел от пота, хотя прохладный воздух был направлен на него потоком от специально установленных вентиляторов. — Это был президент Соединенных Штатов Америки Джейсон Бил. Как и всегда, я желаю вам сил и выдержки.
Затем Бил замер и стоял неподвижно — за исключением нервного тика — пока техник не сказал ему:
— И... снято. Вот и все, сэр.
— Я нормально выглядел? Мэнди, как я выглядел?
— Скажите ему, — ответила она между глотками, — что он выглядел очень хорошо.
Ее голос больше напоминал голос тени.
— Она говорит, что вы выглядели отлично, сэр.
— Я беспокоился. Здесь было жарко. Вам тоже жарко?
— Это софиты, сэр. Это всегда из-за них.
Дейв повернулся к Вэнсу Дерриману и наклонился ближе к его уху.
— Как вы это объясните? Богом клянусь, что чертов Денвер ни хрена не был освобожден!
— Так и есть, — кивнул Дерриман.
— Да, так и есть! А он думает, что спутники все еще работают? И что у людей есть электричество?
— Осторожнее с выражениями, он выходит, — Дерриман поднялся. — Великолепно, Джейсон. Ты сказал им именно то, что им нужно было знать.
Бил посмотрел на Дейва, Итана и Джефферсона, который тоже поднялся на ноги. Когда он заглянул в серебряные глаза Итана, то провел рукой по своему рту. Нервный тик усилился.
— Он не опасен?
— Я уверен, что нет.
— Вэнс сказал мне про видео, на котором ты прорвался через ворота без всякого оружия, — сказал Бил. — Кто ты и откуда?
— Я не Горгон и не Сайфер, если это успокоит вас. Мы приехали из Денвера. Мне трудно объяснить вам, откуда я, но я здесь ради миссии, которая должна положить конец вашей войне. Ихвойне.
— Мы побеждаем, — сказал президент. — Это может занять некоторое время... может привести к потере многих тысяч... сотен тысяч солдат, но мы побеждаем. Разве нет, Вэнс?