Гранит науки и немного любви

Романовская Ольга

Всхлипнула и отвернулась.

Разница и вправду невелика: один просто соблазнил и сделал ребёнка, другой – соблазнил, женился и сделал ребёнка.

Покупал и торговался на рынке Лаэрт, а я стояла в сторонке, укачивая малышку. Но потом не удержалась, пошла на запах сдобных кренделей и купила парочку: один себе, другой – эльфу.

Видя, что я немного пришла в себя, Лаэрт потащил меня гулять. Это с полной сумкой всякой всячины! Отказа не принял, завёл в квартал возле королевского дворца и усадил на лавочку в теньке.

Марица задремала, сладко почмокивая во сне.

Сытая. Признаться, меня тоже клонило в сон: и от еды, и от пройденных вёрст. Отвыкла я ходить.

Эльф раздобыл морсу в берестяных туесках и с улыбкой вручил один мне. Заботливый.

Потом, кажется, Лаэрт что-то говорил, но я не слушала, погрузившись в воспоминания. Очнулась от его прикосновения, покорно встала и пошла, куда велено. Оказалось, в «Белый лебедь».

Таверна притаилась на бойкой торговой улочке, маня прохожих прохладой подвала. Спустившись по лесенке, оказались в бывшем винном погребе, который предприимчивый хозяин переделал под едальню.

Ксержик уже что-то уплетал за обе щеки, скользнул по нам взглядом и кивнул.

Некромант изрядно на мне сэкономил: ела я мало. Не ела бы совсем, но принудительное кормление стимулировало самой работать вилкой. Хватило и пяти минут позора. Ксержик разжимать челюсти умел, как и заставлять открыть рот. Причём сопровождал всё это рассказами о мучительности голодной смерти.

Потягивая тёмное пиво, некромант поставил меня перед фактом: дочь кормлю, до ужина отдаю Лаэрту, а сама поступаю в полное распоряжение Ксержика. Ввиду отличной погоды сидеть будем в парке и зубрить демонический язык. На вопрос, где он возьмёт учебник, некромант пожал плечами:

– Азы могу и по памяти. Сначала артикуляцию поставлю и алфавит в твою голову вдолблю. А потом ты пойдёшь в библиотеку и под моим чутким руководством возьмёшь книгу с полки. Радуйся, уеду я на той неделе. Правда, – он подмигнул, – могу с собой взять в Школу. Химию и физику тел и там преподают, а сдавать сессию сюда вернёшься, Лазавей заберёт.

– И кого я изображать буду? Некромантку? – кисло улыбнулась, представив, какой бездарью окажусь в окружении тамошних чародеев.

– Ты учиться будешь. На ведьминском, полагаю. К себе не возьму, хотя кровь твою внимательно посмотрим – неплохой материал. Хм, – Ксержик задумался, – ты права. Некромантский. Из природного ты и сама намагичишь, в Академии и дуб научат, а кровь – вещь серьёзнее и полезнее. Ты ведь не в учительницы метишь? Тогда рожай дар из того, что умеешь.

Демонический язык я возненавидела сразу. И одновременно полюбила: заниматься им и думать о Хендрике с Франкой не было никакой возможности.

Ксержик, расстегнув рубашку, вольготно развалился на траве, положив руки под голову. Потом и вовсе бессовестно её снял, повесив на куст – студентов нет, ничью нравственность не смутит. Зато нежарко, загорает.

Амулет съехал набок, глаза закрыты…

А я сижу рядом и повторяю за ним абракадабру.

– Чего мучаешься? – приоткрыл один глаз некромант, покосившись на меня. – Мужчин в радиусе ста шагов нет никаких, так что смело расшнуровывай платье, скидывай туфли и чулки. И в теньке

устройся, а то двадцатую ошибку делаешь, не иначе перегрелась.

Последовав совету Ксержика – пот уже струйками стекал по спине, – во фривольном виде устроилась под деревцем, подставив ноги солнцу. Дышать стало легче, а вот алфавит не давался. Он оказался длиннее людского и изобиловал шипящими звуками. Мне они казались одинаковыми, но некромант чувствовал разницу.

От очередной порции рыкающих и шипящих меня спасло появление Лаэрта, разыскивавшего меня из-за Марицы. Была безмерно ему благодарна.

Не утруждая себя приведением в божеский вид, босыми ногами потопала по горячим дорожкам к Студенческому дому. Хотелось завалиться спать, но прежде нужно приготовить смесь для дочки и выяснить, почему она закатила концерт. Догадывалась, что режутся зубы. Здравствуйте, бессонные ночи! Два у нас уже есть, теперь обзавёдемся ещё парочкой.

– Агния, с вами всё в порядке?

Вздрогнула и вернулась из мира печали в мир живых. А он требовал срочно спрятать чулки и застегнуть платье.

Магистр Лазавей подозрительно смотрел на меня, будто на умалишённую.

Покраснев, извинилась, сославшись на жару.

– Хотя бы умом не тронулись, а то ходят слухи… И не слишком преувеличивают. Была цветущая девушка, а теперь… Смотрите, исключат по состоянию здоровья! К слову, что вы здесь делаете? Все разъехались.

– Живу. И учу демонический.

– Ясно. Покидаете нас? Что ж, потом будете пугать сокурсников байками о живых скелетах и домашних призраках, – рассмеялся магистр.

– А вы как себя чувствуете? – из вежливости поинтересовалась я.

– Благодарю, хорошо. А вот вам хорошо бы прогуляться к магистру Аластасу.

На этом разговор закончился, толком и не начавшись. Но он заставил меня впервые за эти дни подойти к зеркалу и оценить масштабы бедствия. Определённо, Хендрик не стоил превращения в живые мощи. Одни глаза остались…

Загадка покупки Лаэрта разрешилась вечером, за чаем.

Эльф извлёк из кармана флакончик, нарочно повернул этикеткой к себе и влил немного в мою чашку.

– Что это? – попыталась взять флакон, но Лаэрт не дал.

– Да дай ей, пусть развлекается девочка, – подал голос Ксержик. Потом обернулся ко мне: – Это твоё успокоительное, Агния, лучше ещё не изобрели.

Подозрительно понюхала чай, но выпила: не станет Лаэрт меня травить. Да и некромант тоже.

Ничего не произошло, и я успокоилась, подумав, что какие-то травки.

Эльф проводил меня до комнаты, но уходить не торопился, мялся на пороге. Когда я прямо спросила, что ему нужно, а то я лечь хочу, ретировался.

Дверь на ключ я не запирала: от кого?

Марица, вроде, успокоилась – значит, не зубы, – заснула, так что можно было смело спуститься в помывочную и под струёй тёплой воды подумать о горьком житье-бытье.

Не знаю, сколько я там проторчала, но за окном успело стемнеть, а сама – немного продрогнуть, пока неподвижно стояла в лохани. Торопливо вытерлась, поднялась наверх – и замерла. На кровати сидел Лаэрт. В одних штанах.