Гранитный линкор
Шрифт:
— Ясно, т-товарищ командир! — воспрянул духом Юрушкин.
— Поручаю это вам, как лучшему офицеру! — просто сказал Углов.
Впервые капитан назвал Юрушкина лучшим офицером.
— Р-разрешите выполнять?— благодарно спросил он.
Капитан медлил с ответом. Он подошел к Юрушкину, в упор посмотрел в его удивленные глаза. Углов давно собирался спросить лейтенанта про Лену.
Все эти тяжелые, опасные для жизни дни Углов хранил в своем сердце ее образ, ставший неразрывной частью его самого.
О многом хотелось
— Выполняйте! — сурово сказал командир отряда.
...Ползли они осторожно, не поднимая головы. За ними тянулся след: продавленная животами в рыхлом снегу траншея. Свистит в лощинке между камней ветер, колюче хлещет в разгоряченные лица мелкой снежной пылью, завихривает поземкой.
Впереди Семен Сибиряк, за ним цепочкой, на равном расстоянии, Павел Гудков, Иван Камушко. Их трудно узнать, они похожи на вражеских разведчиков: те же, под камень и снег, маскировочные халаты, каски, автоматы.
— Эка, черт возьми, зачем мучаем себя? — ворчал Гудков. — Надо встать да идти во весь рост!
Сибиряк молчал. Он будто не слышал товарища. За весь путь он не проронил ни слова. Только мотнет головой: вперед, мол, и все.
Нелегок был путь — глубокий рыхлый снег, непроглядная пурга, опасность подкарауливала на каждом шагу.
Однако почему бы не сделать так, как предлагает Гудков? Но Сибиряк твердо помнил слова, сказанные Угловым: «Не думай, что враг глупее тебя!»
Матросы остановились. Совсем рядом справа и слева ударили пулеметы. Впереди ясно слышались непонятные голоса, мелькнули трое и скрылись. Ветер донес хруст снега. Подождали минуту и поползли дальше. Говор пулеметов слышался уже позади. Миновали передний край. Теперь не так опасно: можно сойти за солдат противника. Да и кто узнает их ночью в такую темень и пургу!
Поднялись, проверили автоматы, пошли во весь рост. Вот и грибообразная скала, за ней, где-то недалеко, должны быть продовольственные склады.
Вдруг из-за скалы появилось до взвода егерей. Матросы непроизвольно взялись за гранаты, но егеря прошли мимо, не обращая на них никакого внимания.
— За своих приняли! — обрадовался Сибиряк.— Теперь скорее к складу!
Движение егерей вокруг усилилось. Трудно было определить, долго ли оно продлится. Сибиряк приказал возвращаться.
Они продвигались по знакомой лощинке. Иногда отсиживались за камнями, иногда шли во весь рост.
Завьюженное небо над Гранитным сделалось светло-багровым от частых разрывов тяжелых снарядов.
— Штурмуют Гранитный, — Сибиряк до крови прикусил губу и быстрее пополз дальше.
Над головами матросов просвистели пули, совсем близко разорвалась граната, затем другая, третья.
Вот уже видны четыре камня. В ста метрах от них свои, но здесь опаснее — передний край. Враг ведет по Гранитному ожесточенный огонь.
— А что если наши...— начал было Камушко.
— Отступили? — докончил
— Тсс...— Сибиряк поднял автомат.— Нас окружают.
Матросы укрылись за камни. Все пути были отрезаны.
Егеря уже близко... Вот они появились в нескольких шагах. Сколько их!
Сибиряк дал в сторону Гранитного ракеты, как они условились с капитаном.
Капитан Углов видел со своего командного пункта три красные ракеты над районом четырех камней.
Он ответил «Вижу!», а помочь Сибиряку пока не мог. Полковник Шредер неожиданно начал штурм Гранитного. Со всех участков обороны командиры докладывали Углову об опасности. Против отряда действовали свежие силы. Артиллерия врага крушила Гранитный.
В нескольких местах противнику удалось вклиниться в оборону североморцев. Казалось, выхода не было. Что делать, как сорвать штурм врага? В резерве капитана осталось десять человек. С такой силой положения не изменить.
«Ты же опытный разведчик, капитан! — обветренное осунувшееся лицо командира отряда сделалось неподвижным, в глазах появился холодный блеск.— Отряд погубишь!»
Над четырьмя камнями вновь взвились красные ракеты. Сибиряк еще раз просил помощи.
Командир правофланговой группы доложил, что врагу удалось вклиниться в глубь обороны отряда. О том же доложили с левого фланга.
Еще три красные ракеты окровавили ночь над Гранитным. Это взбесило артиллерию Шредера.
— Не любят левого фланга! — и вдруг строгий капитан на мгновение снова превратился в озорного гуреевского Кольку. — Есть выход!
Капитан срочно вызвал к себе Ерохина.
— Назначаю вас командиром батальона! — неожиданно сообщил он Леониду.
От удивления тот даже онемел. И, очевидно, недоброе подумал о своем командире.
— Ставлю вам задачу: отвлечь на свой батальон силы врага! — серьезно продолжал Углов.
— А где же мой батальон? — оправившись, робко спросил Ерохин.
Углов, загадочно улыбаясь, посмотрел на него.
— В вашем распоряжении три командира роты!— указал он на трех матросов, стоявших рядом, и приказал принести несколько ящиков трофейных ракет.
— Это ваша сила! Красные ракеты! — он показал Ерохину точку на карте. — Немедленно проберитесь в Круглую лощину!..
Семен приподнял голову, автоматные очереди ударили о гранит, острые песчинки больно хлестнули в лицо.
— Опять, язви их, лезут! — Гудков приготовил к броску гранату. — Вон сколько!
Камушко вскинул автомат. Егеря наседали со всех сторон. Это, пожалуй, последняя атака: троих матросов надолго не хватит. Отходить некуда.
Но странно: кругом стало как будто светлее.
Над районом Круглой лощины в завьюженном небе разгоралось багровое зарево, оно светлело, ширилось, росло. Сразу замолкла артиллерия...
Только ветер не умолкал. Он тревожно кружил снежинки, похожие на застывшие капли крови.