Граждане Рима
Шрифт:
— Нет, — ответила Лал.
— В последнее время ты и так ведешь себя по-детски… вечно какие-то глупые тайны… а теперь хочешь сбежать из дома?
Едва эти слова вырвались у него, ему захотелось в ярости влепить себе пощечину. Все вокруг него только и делали, что от чего-то бежали.
Но Лал было нелегко сбить с толку.
— Никуда я не бегу, — ответила она. — Вот узнаю, что случилось с Марком, и вернусь.
— Это тебе так кажется, — сказал Делир слегка заплетающимся языком. — Ты не можешь! Я не допущу!.. — Да разве мог он сказать, когда Уна, Сулиен
Лал терпеливо посмотрела на него. Ну что можно было на это ответить?
— Ты абсолютно не представляешь, что говоришь! Но я-то знаю, ты надеешься на увлекательную экскурсию в Рим!
— Это ты так думаешь… — взъелась Лал, но ценой невероятного, почти зримого усилия заставила себя безропотно замолчать.
— Нет, так оно и есть! — крикнул Делир, чувствуя зарождающееся сомнение, видя, что все его буйство ни к чему не приведет, но беспомощно продолжая в том же духе: — Поэтому настоятельно прошу — откажись от своей затеи и веди себя разумно!
Лал, уже вполне беззлобно, сказала то, что миллионы детей рано или поздно говорят своим родителям:
— Можешь заткнуть мне рот, все равно ты меня не остановишь.
И, смерив взглядом коротышку отца, который был примерно того же роста, что и она, довольно-таки миролюбиво сказала:
— Но даже заткнуть рот мне будет непросто.
— Не мели чепухи, Лал!
— Она совершенно права, — невозмутимо заметила Зи-е.
Делир и Лал удивленно посмотрели на нее, и, воспользовавшись мгновением, пока Делир стоял, не в силах вымолвить ни слова, Лал подошла к нему и нерешительно коснулась его руки.
— До свидания, — сказала она.
Делир продолжал стоять неподвижно и, только когда она отошла достаточно далеко, кинулся вслед за ней.
— Хорошо, Лал. Поезжай, если хочешь, но лучше тебе не ездить. Пожалуйста, не надо.
Лал даже слегка подпрыгнула от отчаяния.
— Ох, прости, только… давай не будем начинать все сначала…
— Слушай. Хорошо. Я знаю, ты девочка не глупая. Ты же понимаешь, это опасно. Я знаю, тебе кажется, что ты должна. Но подумай, пожалуйста, подумай.
— Я все равно не передумаю. Ты сам сказал, что я должна остановить его.
— Допустим, — согласился Делир и увещевающе взял ее руки в свои. — Ты пыталась остановить его. Уверен, пыталась. Но он все равно ушел, и посмотри, каково теперь тебе. Что буду делать я, если ты сейчас же не остановишься?
Лал поняла, что теперь она начинает колебаться. Она посмотрела на Сулиена, надув губы и нахмурившись, словно о чем-то печалясь или прося помощи.
— Ты хочешь, чтобы я поехала? — шепотом спросила она.
— Да! — тут же с чувством произнес Сулиен, впрочем так, что Лал поняла: это не совет.
— Ох, милый, — промолвила она после долгой паузы, глаза ее снова
Сулиен кивнул и, поскольку в конечном счете уезжал надолго, открыто поцеловал Лал, не предупредив Делира и даже не посмотрев на него извиняющимся взглядом. Поцелуй получился мгновенный, резкий, зубы стукнулись друг о друга. Лал сняла сумку и обняла Сулиена за голову.
Слава богу, подумал Делир, внутренне поежившись, но глядя на прощальную сцену сквозь пальцы, упиваясь лучезарным чувством легкости.
— Пожалуйста, береги себя, — сказала Лал, и Сулиен шепнул в ответ:
— Я вернусь.
И Лал быстро обняла Уну, потом снова Сулиена, прежде чем неохотно и все еще фыркая, но мягко опустить голову на плечо Делира.
Большую часть пути Сулиен молчал, но, когда они подъехали к городку, пробуя почву, сказал Уне:
— Думаю, это правильно.
— Конечно, правильно, — ответила она.
— Но я имею в виду не только… — Он замолчал, подбирая слова. — Помнишь, ты как-то сказала: зачем искать причины наших поступков? Так вот мне кажется, что причина есть или, по крайней мере, может быть.
— Чтобы нельзя было больше торговать людьми, — закончила за него Уна вполголоса. — Мы могли бы сказать, что боролись за это.
— Вот и скажете, — хрипло буркнул Дама, как каркнул. Однако, помолчав, Уна скептически спросила:
— Кому?
— Это только начало, — произнес Сулиен. — Мы предназначены сделать это.
— Кем? Судьбой? Богом? — снова резко вмешался Дама.
— Нет. — Сулиена меньше всего заботило, чтобы это звучало складно. — Или, да, судьбой, возможно, но только потому, что мы сами так решили, не иначе. Не раньше, чем мы сами решили.
Дама слегка нахмурился, но лишь пробормотал:
— Что ж, возможно, разницы и нет.
Теперь настала очередь Сулиена нахмуриться: и правда, почему я делаю это? Он все еще сердился на Марка. Зачем он к ним привязался?
Еще находясь в Атабии, он вынужден был признать, что они хорошо сделали, что взяли с собой Даму, поскольку Пальбен, что неудивительно, не хотел расставаться со своей машиной: старую ему пришлось спешно поменять совсем недавно. Дело было даже не столько в том, что Дама достаточно владел баскским, чтобы поддерживать разговор, он ко всему прочему прибег к хитрой выжидательной тактике, неумолимо вынуждая Пальбена сдаться, что тот в конце концов и сделал.
Уна следила за Дамой и думала, как уже не раз думала прежде: он может руководить событиями, может заставлять людей подчиняться себе. И она далеко не была уверена, что это менее необычно, чем читать чужие, еще не высказанные мысли или залечивать порезы: а может, все дело исключительно в силе воли: или разница все же есть?
Реальнее всего Марк мог оказаться в Пантикосе рано утром. Но они прождали намного дольше, до самого конца следующего дня; слонялись по станции, изображая клиентов маленьких минеральных купален; Уна нервно, украдкой изучала других пассажиров и случайно забредавших сюда офицеров стражи. Марк так и не появился.