Гражданская война
Шрифт:
– - Куда тебя?
– - Ничего серьезного...
Карл, раненный в грудь двумя пулями, тем не менее держался так, словно получил две царапины. Он как-то виновато стал объяснять мне, что был ранен одной из первых автоматных очередей и потому с самого начала изменить уже что-либо не мог.
– - Перестань оправдываться, Крал, твоей вины в том нет, ты ведь не должен был охранять ее от друзей, -- сказал я.
– - Но я видел, в последний момент видел, как ее силой вытащили из палаты, не думаю, что Пат хотела идти с ними, -- с сомнением в голосе возразил он.
– - Карл, отправляйся вниз, найдешь мою
Я искал молоденького лейтенанта, да, да, -- все того же, и, когда нашел, попросил его показать мне убитого террориста.
– - Я знаю в лицо некоторых друзей дочери, -- пояснил я ему свою просьбу.
– - Мне придется доложить комиссару, -- отвечал мне лейтенант; скоро он пришел и принес разрешение:
– - Пойдемте.
А через пятнадцать минут я уже садился за руль. Карл с заднего сидения, внимательно изучив мое лицо, заметил:
– - Морис, вы выглядите так, словно увидели призрак.
– - Призрак?! Вот уж верно, -- пробормотал я, работая как автомат. Вывел машину на автостраду, набрав скорость, перестроился в крайний левый ряд, и уже тогда сказал, то ли Карлу, то ли разговаривая с самим собой:
– - Только что я видел едва остывшее тело человека, труп которого я осматривал еще две недели назад...
Да, вы не ошиблись... Убитым террористом был Анри Росток...
29.
Я отвез Карла домой. Филидора на месте не оказалось, я напрасно прождал его, наверное, с час, а после отправился в Сен-Клу. Почему не в замок?
– возможно, спросите вы, но мог ли я быть уверен, что за мной не следит полиция, это во-первых, и во-вторых -- я не поехал по той простой причине, что не надеялся найти там Патрицию.
Уже около родных стен, в машине замурлыкал телефон.
– - Морис, я был у Куена, -- услышал я в трубке голос Рейна.
– - Какого черта!
– - меня почти взбесил его поступок, -- в этом не было необходимости! Мы же договорились, Рейн!
– - Я подумал, что будет лучше, если... К тому же Куен дал слово, его интересует только архив Томашевского, даже если Скотт причастен к убийству моего отца, он обещал ни во что не вмешиваться и ничего не сообщать полиции...
– - И ты полагаешь, Скотт отдаст архив?!
– - Морис, здесь со мной рядом Андрэ Пани, это человек Куена, он хочет с тобой поговорить.
– - Месье де Санс, -- произнес в трубку сильный мужской голос, -- если вы и в самом деле радеете за друга, тогда о чем мы спорим. Этот архив. Вы знаете его цену и знаете, чем это может обернуться для господина Скотта... Вы должны помочь и нам, и ему.
"Увы, он прав", -- подумал я.
– - Хорошо, я еду, где вы?
– - В ста метрах от его виллы.
Андрэ Пани был циклопом. Над переносицей в основании высокого лба под косматой зависшей козырьком бровью, почему-то рыжей, в отличие от его попорченных сединами волос, как смоль, черных и с таким же матовым блеском, под бровью, взлетевшей высокой дугой, одиноко пронзительно смотрел его единственный черный глаз. Однако в выражении его прямоугольного и плоского лица с широким вдавленным в череп носом, не было звериной тупости известного мифологического героя, поверите ли -- оно казалось даже добрым и только морщины делали его таким. Голова могла бы представляться большой, но при его данных в два с
– - невольно вызывал он всем своим видом вздох восхищения. Одно слово -- циклоп.
Был с нами и некто Гоне, тоже в штатском, но невысокий, коренастый, лет пятидесяти от роду и СВОЙ...
У ворот виллы мы задержались ненадолго. Нас встретили двое охранников, одного из них звали Филип Конс, другого -- Клод...
– - Полиция! Отдел по борьбе с наркотиками, -- предъявил Гоне ордер на обыск.
Я понял, что это лишь прикрытие.
– - Нам нужен доктор Скотт, он дома?
– - говорил Гоне.
– - Да, мсье.
– - Доложите ему о нашем визите.
В течение пяти минут охранник тщетно пытался связаться со Скоттом, затем обратился к нам.
– - Мсье, вероятно, хозяин отдыхает... Но Клод (это был второй охранник) проводит вас.
Очень скоро мы входили в дом. Один лишь Андрэ Пани весьма живо отозвался на примечательный интерьер гостиной: вращая головой во все стороны, он несколько раз повторил: "Однако, однако", -- но затем спросил:
– - Клод, вы уверены, что хозяин не покидал виллы?
– - Нет, мсье, он никуда не уезжал с утра.
Такой ответ и удивил, и насторожил меня -- не уезжал? Он же собирался в клинику! Или кейс Томашевского где-то здесь?
– - Д-р Скотт не может быть в парке?
– - спросил Пани, прохаживаясь по гостиной, словно заглянув в некий музей.
– - Обычно у хозяина нет подобной привычки, он домосед, хотя кто знает.
– - Клод, где спальня д-ра Скотта?
– - вдруг сказал я, почему-то подумал о спальне -- и, к сожалению, оказался прав...
Охранник, по-видимому интуитивно почувствовав в Пани старшего, вопросительно на него посмотрел; как, впрочем, и я на него.
" Пожалуйста, Клод, покажите нам дом,-- верно уловив обеспокоенность в моем взгляде, принял решение Пани, -- А Вы, Гоне, проверьте парк, а после давайте сюда всю прислугу, если не ошибаюсь, она расположена в том небольшом домике, за оранжереей..."
Мы бегло осмотрели первые два этажа, однако ничто не привлекло нашего внимания, и только на третьем...
" Здесь рабочий кабинет, библиотека, спальня,.."-- едва мы вышли из лифта в коридор, объяснил Клод.
В доме Скотта полы всюду были из красного дерева, и потому мы не сразу заметили потемневшие капли крови рядом с кабинетом.
Пани присел на одно колено:
"Совсем свежая..."
Я заглянул за приоткрытые двери -- никого. Следы крови вели в спальню. Пани скрылся за ее дверью и тотчас позвал нас.
Когда мы вбежали, Пани стоял посреди комнаты, а на кровати лицом вниз лежал Скотт, на его сорочке рдели алые пятна...
"Мсье де Санс, вы ведь, кажется, врач... не смогли бы вы осмотреть тело?" -- произнес Пани.
Чтобы исполнить его просьбу, мне не понадобилось много времени, вот только далось это нелегко... Смерть Скотта наступила примерно за два-три часа до нашего прихода, а пули попали в область сердца и живота, -- обо всем этом я и сказал Пани.
" Благодарю вас, мсье, -- кивнул мне Циклоп, -- пойдемте, господа, надо дождаться приезда полиции, ему мы все равно уже ничем не поможем."