Гражданская война
Шрифт:
— Черт с ними! Атакуем город самостоятельно! Сил у нас для этого более чем достаточно! Да и вся слава победы станет наша! — сказал генерал Ивашкевич-Рудошанский, выслушав доклад. — Отдайте распоряжение бомбардировщикам взлетать! Вы подтверждаете приказ?
— Да, — кивнул командир чехословацкого корпуса.
Истребители ввязались в бой с «крылатыми ежами», отгоняя их от бомбардировщиков и те, зайдя над линией окопов, что прокопали в непосредственной близости от города, начали вываливать свой груз. Многочисленные взрывы накрыли небольшой участок второй линии обороны вызывая вторичные взрывы —
Как итог, возникла безопасная брешь в которую и начали врываться поляки и чехословаки, заходя в тыл обороняющимся, что не пострадали во время бомбежки, а поскольку впереди шли броневики, то нет ничего удивительного в том, что русские не выдержали и стали беспорядочно отступать в город. По крайней мере этому не удивились поляки с чехословаками, скорее наоборот ждали чего-то подобного. Численный перевес сил на их стороне.
Первые подразделения атакующих проникли в Таганрог. Бомбардировщики отработали точно по главной дороге, что вела из города, но оно и понятно, это самое удобное место для атаки, да еще с использованием броневиков, в то время как второстепенные улочки можно легко перекрыть, а главное — легче оборонять, чем центральную улицу.
Что собственно и было сделано, то есть не только центральную улицу перегородили баррикадами на основе из ежей собранных из всего что можно: дерева, рельс и даже отлили из бетона, но и все второстепенные улочки.
Противник считал, что русские сейчас пытаются сбежать на всем чем только можно в море, а кто не успеет — спрятаться в домах, бросив оружие и притворившись местным жителем. Все из-за той же психологии, что в городах особо не воюют.
И поначалу все складывалось в пользу данного мнения. Но стоило пройти всего три квартала в глубину города, как раздалась стрельба из пулеметов и винтовок, стали рваться гранаты выстреливаемые из винтовок и ружей-слонобоев. Завязались ожесточенные уличные бои. Каждый дом практически превратился в маленькую крепость.
Некоторое время атакующие пытались сообразить, что происходит, то и дело атакуя огневые точки навалом, но неся тяжелые потери, откатывались назад. Наконкц им стало ясно, что город придется брать штурмом, легкого захвата не получится.
В Город подтянули свежие силы и артиллерию, чтобы с ее помощью давить огневые точки климовцев. Это работало и климовцы постепенно откатывались назад, хотя у атакующих потери росли как снежный ком. Те же артиллерийские позиции то и дело накрывались минометами.
Но почувствовав, что победа вот-вот окажется в их руках, поляки и чехословаки продолжали усиливать натиск бросая все новые и новые силы, пока в городе не оказался практически весь личный состав двух корпусов за вычетом тыловых служб и вывезенных раненых.
Но вот уверенно продвигавшиеся вперед польские и чехословацкие подразделения вдруг наткнулись на куда как более серьезное препятствие рассекавшее город на две части. Не баррикады из всякого хлама, что можно разбить протаранив броневиками или растащить зацепив кошками. , а весьма капитальное из вкопанных в землю столбов, да набитые поперек брусья…
Штурмом взять осталось всего четверть города и командование корпусов решило не откладывать начатое дело на завтра, начав стягивать силы для решительной атаки.
Живая сила накапливалась
Не учли только одного, что против них воевал тот еще затейник, последователь Суворова, что, как и генералиссимус очень любил удивлять своих врагов, неприятно и смертельно.
— Жми.
И сапер нажал. Точнее сейчас ему достаточно было провести специальным замыкателем по гвоздикам-контактам замыкая цепи.
Загромыхали частые взрывы и две поперечные параллельные улицы в домах которых укрылось большая часть солдат противника потонула в огне. Собственно, дома взлетали на воздух со всем содержимым. Понятное дело, что их плотно заминировали снарядами, благо, что в Таганроге с ними проблем не имелось, ведь здесь находится завод по их изготовлению, так что накопилось снарядов, ну очень много.
— Штрафбаты вперед!
На чудом выживших поляков и чехословаков обрушились штрафники. Ведь именно они сидели в пригородных окопах, что подверглись бомбардировке, так что никаких симпатий к польским и чехословацким солдатам, а так же бельгийцам они сейчас не испытывали, и принялись пронзать их штыками.
Такой атаки деморализованный огромными единовременными потерями противник не выдержал и те немногие, что смогли выжить принялись даже не отступать, а банально бежать из города превращенного в одну большую ловушку.
Преследовать их за пределами городских кварталов не стали, все-таки вражеская артиллерия все еще сильна и терять людей так глупо Михаил не собирался.
В бессильной ярости и злобе, враг открыл по городу артиллерийский огонь, но продолжался он не слишком долго, канонерки ответил своими залпами, так что пришлось им отступить.
— И что теперь, товарищ полковник? — спросил Родион Малиновский.
— И все. Мы победили.
— Но их еще много, товарищ полковник. Только красногвардейцев тысяч тридцать минимум. Скорее даже около сорока. Плюс поляки… тысяч десять спаслось из города. Чехословаков и того больше… тысяч двадцать, а то и все тридцать. Тем более что подкрепление могут вызвать. Вторая атака на город может получиться удачнее… Первая линия обороны разбита, да и пригородная не спасет от нового налета бомбардировщиков. А во второй раз враг осторожнее и умнее будет действовать.
— А ты думаешь зачем я так бумагу тратил на листовки? Многие ведь ворчали, что бесполезное это дело агитировать большевиков.
— Ну да… столько бумаги на ветер, — согласился Малиновский. — Скурили всю, наверное, только посмеивались, да благодарили за снабжение.
— Как говорится, смеется тот, кто смеется последним.
— О чем вы, товарищ полковник?
— Видишь ли какая штука Родион, помимо обычного оружия и химического, есть еще биологическое…
— Это как?
— Это как европейцы всяких индейцев травили, даря им одеяла, зараженные оспой и чумой. Слышал про такое?