Гражданская война
Шрифт:
Бах! Бах! Бах!
Над самыми головами вспухли черные облачка.
— А-а-а!!! — тут и там заорали раненые, упав на землю и начав корчиться в грязи от боли.
Шрапнельные снаряды начали косить первых красногвардейцев. Те в страхе попадали на землю, стараясь с ней слиться словно это могло помочь при обстреле шрапнельными снарядами.
Ба-бах!!! Ба-бах!!! Ба-бах!!!
Это начали рваться «чемоданы» канонерок взметая в воздух фонтаны земли и обрушивая ее тяжелыми комьями на залегших людей.
— Вперед товарищи! — закричал какой-то
Надо отдать должное, трусом Хрущев не был (смелости так же придавало желание подняться еще выше по карьерной лестнице, для начала стать комиссаром, так что старался оказаться всеми замеченным, вот и знамя подхватил, хоть и опасно это — знаменосцев бьют одними из первых) и в итоге ему удалось кого уговорами и пояснениями, а кого и личным примером поднять в атаку. А может все дело в броневиках, что начали бить короткими очередями в особо трусливых, что хотели дернуть назад.
— Вперед товарищи! Немного ужо осталось! Один рывок до врага и сметем его беспощадной пролетарским кулаком! За мной! Ура-а-а!!!
Тут и там красногвардейцев агитировали командиры и комиссары, стучали в тылу пулеметы и в итоге Великая Армия Республики, как в наркотическом полубредовом угаре обозвал свое воинство Троцкий, устремилось вперед, криком «ура» доводя себя до исступления.
Хрущев же, может и являлся не самым умным человеком, но житейской хитрости ему было не занимать, так что флаг с какими-то напутственными возвышенно-патриотическими словами он передал какому-то молодому бойцу с фанатично горящими глазами, а сам отбежал от него подальше…
Огромная масса красногвардейцев толпой накатывала на позиции. Шрапнельные снаряды продолжали рваться, но урон теперь стал не столь велик из-за того, что бегущая толпа сама того не осознавая создала тот самый разряженный строй. «Чемоданы» и вовсе прекратили падать.
В воздухе разгорелся бой между самолетами. Троцкий послал свою авиацию подавить артиллерию климовцев, но та не преуспела и вынуждена была, потеряв три самолета из пяти, вернуться назад.
Собственная артиллерия так же пыталась поразить арту противника и тоже без особого успеха, только впустую растратив снаряды.
Тем временем красногвардейцы добрались до рубежа эффективного огня и по ним из ДОТов начали долбить пулеметы. Красногвардейцы снова залегли и на этот раз никакие увещевания и личные примеры на них не действовали, особенно когда «примеры» прошивали насквозь пулеметные очереди.
— Ползком товарищи! Ползем вперед! — наставлял подчиненных и тех, кто оказался рядом из других отрядов наставлял Хрущев. — Сто шагов осталось! Только доползти, прорвать колючку и мы захватим их опорный пункт!
Но на этот раз, ни личный пример, ни уговоры не помогали. Кроме того, подгонять их стало некому.
— Гляди-ка Михась, подбили китаез!
—
И они, не сделав в этом бою ни одного выстрела, поползли назад старательно вжимаясь в землю, стелило только начать пулям свистеть над головами, окончательно изгваздавшись в грязи, и таких как они оказалось большинство.
Великая Армия Республики вернулась на исходные позиции потеряв больше пяти тысяч человек убитыми и ранеными.
А там ярился Троцкий, что уже видел себя в лучах неувядаемой славы самого великого полководца — победителя самого опасного врага Революции, а это власть! И вдруг такой облом. Реальность вторглась в сияющий мир мечты своими грязными сапогами и все опошлила. Досадно.
— Как посмели?! Приказа отступать не было!!! Немедленно вернуться в бой!
Впрочем, Троцкому, что начал отходить от наркотического прихода, пришлось смириться с тем, что этот этап битвы он проиграл. Красногвардейцы падали от усталости и голода, так что их не сдвинуть с места, хоть расстреливай на месте.
На следующий день Троцкий собирался повторить атаку, но с самого утра пошел дождь и землю, что без того бала насыщена влагой, мгновенно развезло, так что люди к тому моменту как доберутся до линии обороны противника окажутся столь уставшими, что их можно будет брать голыми руками. Да они сами сдадутся, так им станет все равно.
В избу вошел один из ближайших помощников Троцкого — Григорий Чудновский.
— Лев, у меня плохие новости…
— Говори.
— Растет число заболевших простудой, многие в тяжелой форме, Количество приближается к пяти тысячам… Еще день-два и число заболевших перевалит за двадцать тысяч. В итоге половина армии окажется не боеспособной.
— И что ты предлагаешь?
— Нужно подумать о том, чтобы восполнить эти потери. И принять все меры для профилактики простуды.
— Какие?
— Начать выдавать спиртное несмотря на Сухой закон. Напиться не напьются, но от болезни оберегутся.
— Хорошо… Пиши приказ о том, чтобы нам прислали дополнительные отряды красной гвардии из близлежащих крупных городов. А также напиши распоряжение о реквизиции всех запасов спиртного и кокаина. «Балтийский чай» быстро поставит на ноги больших в легкой форме и даже средней степени тяжести, пусть на короткий срок, но нам только и надо, чтобы они дошли до лини соприкосновения, вступили в бой и прорвали линию обороны «ежей».
Чудновский кивнул и сев за стол, принялся за работу.
После полудня, когда дождь закончился, прибыли сначала чехословаки, а потом польский корпус с бельгийским бронедивизионом. Последний заинтересовал Троцкого особо, ведь поляки и чехословаки представляли собой в основном пехоту, ну и немного кавалерии имелось, что в данном случае не играло особой роли. А вот броня — это тот фактор, что должен обеспечить Великой армии республики победу.