Гражданство магической реальности
Шрифт:
Документация. Но тут хоть по ту сторону стекла вращаются десятки паспортов.
Биографии на любой вкус. Вывеска вычурная, а на витрине старинное семейное фото с которого улыбаются четыре поколения людей, явно похожих друг на друга. Ничему, получается, по ту сторону высотки, верить нельзя.
Биографию, документы, статусность и прочие атрибуты здесь всего лишь товар. Должно быть, с тем, что у обычных людей называется профессиональными навыками — та же история. Разве что магазин не попался на глаза.
Тогда понятно отчего родители
Остаются друзья, но для обзаведения ими вряд ли требуется высшее образование. Работа? Если даже не найдется ничего в магической реальности, с тем набором навыков, о которых я уже в курсе, пусть еще не овладел ими — можно устроиться в привычном мире.
А если накопить монет, то и какая-то локальная известность светит. Только что мне теперь хочется от жизни? Это гражданство мне всю систему жизненных ценностей перемешало!
Мы свернули в какой-то небольшой переулок, обошли автомобильную парковку, колодец, небольшой амфитеатр мест на двести-триста и монолитную пирамиду из отполированного черного камня чуть выше моего роста. Мимо нас деловито пробежала орава кошек, примерно два десятка хвостов.
— Нам повезло, вышли близко…
Мама была довольна нашим продвижением. Мы пересекли небольшой парк и вышли к старинному дому с несколькими башенками. Дом требовал капитального ремонта, но обещал даже без него простоять еще очень долго.
— На крыльце перед парадным входом сидела и играла с домашним хорьком небольшая старушка с кудрявыми седыми волосами, в белой шерстяной кофте и темно-бежевом платье из-под которого выглядывали ноги в плотных шерстяных носках.
— Опаздываете, — заметила старушка, когда мы подошли ближе. — Я уже выпила чаю. Теперь вам осталось его заварить.
— Наш сын только несколько дней назад обрел гражданство. Но он еще ничего не умеет и нам хотелось, чтобы ты на него посмотрела, Олюэн. По возможности, до того, как на встречу придет моя свекровь. Ему потребуется наша защита.
— Проходите, о таком надо говорить внутри — вздохнула старушка, запрокидываясь набок и рассыпаясь на дюжину хорьков, которые юрко проскользнули мимо нас и скрылись в дыре сбоку от входной… пожалуй, все-таки трири.
Я был готов к чудесам и встрече с тем, что казалось невозможным, но все равно вздрогнул от неожиданности.
Мама невозмутимо поднялась на несколько ступенек и повернула ручку трири.
— Когда-то здесь располагалось наше консульство, — с грустью произнесла она.
— А теперь это всего лишь старый дом, в который изредка приходят немногочисленные беженцы. Музей памяти.
Я вздохнул и последовал за мамой, убеждая себя в том, что готов к чему угодно. Самообман, но во благо. Я знаю, что ничего не знаю. В этом не слабость,
За дверью оказалась просторная, некогда роскошная прихожая. Когда-то её освещали канделябры, висевшие у нас над головой напоминанием о былом. Сейчас же полумрак рассеивался всего одной, пусть и достаточно мощной лампой, провод от которой тянулся куда-то в сторону.
А еще тут пахло благовониями. Чем-то вроде сандала, никогда не умел распознавать что-то тонкое по запаху.
— Мы с Каннером прожили тут восемь первых лет после адаптации к местной печати, — в мамином голосе отчетливо слышались ностальгические нотки.
— Представить только, когда-то я не умела моргать и боялась выходить наружу при свете солнца! А потом Олюэн достала где-то большой черный зонтик и подарила его мне.
Помимо многочисленных вешалок, ящиков для обуви и стоек для зонтиков в дальнем углу, небрежно прикрытые успевшей запылиться тканью, стояло два десятка гробов. Их вид немного нервировал.
— На Самелии не было тел, подобных тем, которыми приходится пользоваться в этом мироздании, — тихонько пояснила мама.
— Раньше гости оставляли физические тела здесь, а дальше перемещались в своей истинной форме. Тут до сих пор существует область, в которой действует экстерриториальность. Но тебе туда пока нельзя — оно для перворожденного может быть смертельно опасно. Олюэн ждет нас в малой гостиной.
Из гардеробной мы вышли в большой зеркальный зал с анфиладой на втором ярусе и десятком проходов на первом этаже, каждый из которых скрывался занавесом с неизвестной пиктограммой, вышитой золотом или серебром по тяжелому алому бархату.
От изобилия тканей пахло благородной старостью и пылью. В десятом классе Юлька водила меня к своему дяде, театральному декоратору — там стоял похожий запах, только без участия благовоний, чьи курительницы мы оставили позади.
— Тут только Олюэн на всю резиденцию? — тихонько спросил я, улучив момент.
— Разумеется, нет, — вздохнула мама, отодвигая один из занавесов.
— В экстерриториальной локации до сих пор теснится четырнадцать с лишним тысяч беженцев. Квота управы слишком мала, чтобы обеспечить их хотя бы гражданством категории Эм, а соглашаться на категорию Эн в их случае — верное самоубийство.
Вряд ли ты увидишь хоть одного из них. Временные формы слишком неуклюжи и неудобны для использования. Тем более, если нет большого опыта обладания материальным телом.
Пройдя по обшарпанному коридору, также полному зеркал в серебряных рамах, мы дошли до винтовой лестницы. Два или три оборота вверх привели нас в некоторое подобие планетария. На сферический купол неведомым мне образом проецировались какие-то фиолетовые и муаровые сполохи.
По периметру стояла нехитрая кухонная утварь, покосившиеся шкафы с посудой, аквариумы с водой, но без обитателей, три телевизора времен моего детства.