Грех и чувствительность
Шрифт:
Вот это было неожиданно.
— И что же он сказал?
Шей сделал гримасу.
— Я не знаю.
— Ты не…
— Она не сказала бы мне. И он тоже не сказал бы. Но она была не в духе весь день, а затем… а зачем, собственно, он вообще нам нужен? Нелл просит нас сопровождать ее, а разве не это ты имел в виду? Что кто-то, кому ты доверяешь, будет приглядывать за ней? Мы подходим для этого гораздо лучше, чем Деверилл. Так или иначе, я не подпустил бы его близко к любой женщине. Тебе нужно было послушать, что он сказал. Мельбурн выпрямился.
— Он сказал что-то неуважительное о Нелл?
— Не конкретно о
Себастьян медленно поднялся на ноги.
— Итак, ты столкнулся с пьяным человеком, вынудил его сказать что-то, заслуживающее сожаления, а затем ударил его за это. И, несомненно, в публичном месте.
Шей переступил с ноги на ногу.
— Нет. В его библиотеке.
— Значит, он напивался в одиночестве. А ты не остановился подумать, что могло побудить Валентина совершить такой нехарактерный для него поступок и напиться в одиночестве?
— Возможно, он ужасно чувствовал себя после того, как сказал что-то, что ранило чувства Нелл? — предположил Закери, толкнув Шарлеманя локтем в спину.
— Как будто Деверилл что-то чувствует.
— А ну признавайся, когда это случилось? — спросил Себастьян, злость и разочарование пробегали по его позвоночнику. Черт побери. Маркиз — единственный человек, которому Элинор казалась склонной доверять, а сейчас не только она и Валентин поссорились, но Шарлемань еще и напал на него. А теперь герцог потерял свое лучше оружие в борьбе за безопасность Элинор.
— Прошлой ночью, — пробормотал Шей. — Поздней ночью.
— Так как он все еще не вызывал тебя, то я заключаю, что Валентин находится в настроении прощать. Ты извинишься перед ним.
С потемневшим лицом, Шей покачал головой.
— Я не сделаю этого.
— Ты это сделаешь, или я сделаю это от твоего имени.
— Ты тоже настроен прощать всех и каждого, Мельбурн.
Себастьян фыркнул.
— Скажи об этом Нелл. Ты можешь оставить Деверилла в покое сегодня, чтобы он мог чем-нибудь занять себя, но сделай это завтра, Шарлемань. Я думал, что ты — здравомыслящий брат.
— Послушайте, — в негодовании вставил Закери, но оба брата проигнорировали его.
С проклятием средний брат Гриффин выскочил из комнаты. Закери потянулся за сигарой и зажег ее от свечи на столе.
— Все так замечательно запутано, не так ли? — прокомментировал он. — И спасибо тебе за оскорбление.
— Ты не был слишком полезен, Закери. Я на самой середине проверки счетов. Уходи. И пошли обратно Риверса.
Закери встал.
— Следи за тем, чтобы не оказаться без союзников, Мельбурн. С твоей подачи Нелл начнет казаться вполне разумной.
Герцог вздохнул. Ничто из происходящего не было разумным, и чем быстрее все придут в чувство, тем лучше.
Однако это напомнило ему кое о чем. Бросив взгляд в сторону неплотно закрытой двери, Себастьян вытащил из ящика стола лист бумаги, быстро просмотрел его, чтобы убедиться, что он достал правильный документ, и поднес его к свече у своего локтя. Как только пламя охватило бумагу, он бросил ее в камин. Нет смысла оставлять эти записи здесь, где Элинор сможет их найти.
Горячий воздух, просачивающийся из дверей, превращался в
Почему он был не прав, Валентин не знал, но принести извинения имело смысл. Элинор была умной и сострадательной, и именно она плакала. Следовательно, он зашел слишком далеко, выражая свое проклятое мнение. Маркиз не собирался заставлять ее плакать.
Маркиз не хотел, чтобы произошли слишком многие события, касавшиеся ее. И он знал себя достаточно хорошо, чтобы осознавать, что лучшее, что он мог сделать для Элинор Гриффин — это держаться от нее подальше. Его освободили от его обязанностей следить за ней, и он благодарен Богу за это. И, конечно же, при первой возможности Валентин отправился на ее поиски.
Когда маркиз вошел в бальный зал, услышав, как важничающий дворецкий объявляет о его присутствии, то сразу же увидел ее. Девушка была в новом творении мадам Констанцы из желтого и красно-коричневого шелка, и оно выглядело так, словно легчайший ветерок сможет сдуть ткань с ее плеч. Во рту в Валентина пересохло.
Элинор обернулась, когда дворецкий закончил объявление. Ее глаза встретились с его глазами, а затем скользнули прочь, когда к ней приблизился лорд Джон Трейси. Замечательно. Джон Трейси. Маркиз даже не знал, что этот ублюдок вернулся в Лондон. Трейси, скорее всего, обходил все вечеринки, развлекая девиц историями о своих геройских делах на Полуострове [19] .
19
Имеется в виду Пиренейский полуостров, где во время повествования английский войска сражались с армией Наполеона Бонапарта.
Некоторое время Валентин стоял, наблюдая за ними, за тем, как ее щеки слегка порозовели и на губах появилась нежная, удивленная улыбка. Когда кто-то приблизился и закрыл ему вид, маркиз не смог удержаться и нахмурился.
— Деверилл, — пробормотал Шарлемань Гриффин, протягивая ему руку.
— Какого черта тебе надо? — ответил Валентин, отказываясь пожать протянутую руку.
— Я хочу извиниться. За прошлую ночь, — проговорил Шей, стиснув пальцы и снова опуская свою руку.
— Почему, во имя дьявола?
Шарлемань некоторое время изучал маркиза.
— Ответить честно?
— Если желаешь.
— Потому что Мельбурн приказал мне сделать это.
— Давай кое-что проясним, хорошо? Если бы я не был пьян, то ты не смог бы ударить меня. Но так как ты это сделал, то я надеюсь, что твои причины для этого были достаточно вескими, и поэтому извинения не требуются.
— Ты странный человек, Деверилл.
— Я думаю, что это имеет смысл. Не делай чего-либо, если только ты не должен это сделать. — Его мысли машинально перенеслись к полуночному плаванию в крестильном пруде, и занятиям любовью после этого. Если следовать его собственной философии, то маркизу нужно еще немного подумать. С недавних пор он чертовски много времени посвящал этому занятию.