Грех на душу
Шрифт:
Его слова меня здорово насторожили. В груди стало холодно от неприятного предчувствия.
— Постой-постой! — строго сказала я. — Чего-то я не пойму — чего это ты про мокрое дело речь завел? Ты убил кого, что ли?
Тимур посмотрел мне в глаза затравленным взглядом, глубоко затянулся и с отчаянием ответил:
— Да пальцем я никого не тронул! Вот хоть перед богом… нет на мне вины! И под расстрельную статью я не хочу!
— Смертную же казнь отменили, — машинально сказала я.
— У нас сегодня отменили — завтра вдвое накинут! — убежденно заявил Тимур. — А я не убивал! Вы можете
Я внимательно посмотрела на его заросшее бледное лицо, на расширенные от страха зрачки, на дрожащие руки. Не могу объяснить почему — но мне показалось, что этот человек действительно не способен убить. Однако голову морочить он был мастер.
— Так что все-таки случилось? — тихо спросила я.
— А вы мне верите? — с безумной надеждой проговорил Закреев.
— Ну, допустим, — не слишком твердо сказала я. — Давай перестанем ходить вокруг да около — ночь на дворе.
Тимур отшвырнул окурок в кусты, взглянул на меня исподлобья и решительно сказал:
— Сегодня ночью Блоха убили! Адама Станиславовича…
Я невольно отшатнулась.
— Да ты что?! Где? Что случилось?
Тимур облизнул пересохшие губы и мрачно пояснил:
— Прямо дома. В кабинете. По черепу чем-то приложились… типа гантели… Я когда увидел, он не дышал уже…
У меня закружилась голова. Я схватила Закреева за рукав и спросила:
— Постой! Ты там был? У него дома? В милицию сообщил?
Тимур осторожно освободил рукав и заботливо предупредил:
— Вы полегче, запачкаетесь! Я в кровище весь… А в милицию мне дороги нет. Я к вам сразу позвонил. Мне Станиславович про вас рассказывал. Ну я и подумал…
— Что ты подумал? — задыхаясь, спросила я. — Ничего не понимаю! Ты можешь объяснить все внятно?
Тимур оглянулся по сторонам — быстро и недоверчиво, точно хищник, слишком близко подобравшийся к человеческому жилью, а потом сказал:
— Можете мне не верить, но Адам Станиславович мне сочувствовал. И я его уважал. Я не то что пальцем его тронуть, копейки у него никогда не взял! Даже в мыслях не было. Ну конечно, за работу он мне платил — я ему по сантехнике помогал… А я знал, что у него и ржавье, и брюлики водились! Вы сейчас небось думаете, что я все вру, а сам на его капиталы давно глаз положил?
— Может, пропустим все эти оправдания? — нетерпеливо сказала я. — И без того я уже догадалась, что если бы ты ограбил Блоха, то не стал бы назначать мне свидание.
— Ну, точно! — обрадовался Тимур. — Я бы ноги в руки… Только разве это ментам объяснишь? Я для них навеки меченый…
— Не надо лирики, — сказала я. — Давай дальше!
— В общем, дело так было, — продолжил Тимур. — Когда нас на Колхозном накрыли, я когти успел сорвать, это вы знаете… Только у меня с собой ни копья не было, и вообще… У корешей кантовался — только какие сейчас кореша? А у меня дома отложено кое-чего было. Вот я и решил домой податься. Думаю, будь что будет! Только сначала все-таки к Адаму Станиславовичу заглянул. Ну, он меня пригрел и разговорил домой идти. Засада там. Велел к нему приходить, когда стемнеет, деньгами помог, подкормил.
— Так ты все это время отсиживался у Блоха? — поразилась я.
— Заходил иногда, — уклончиво ответил Тимур. — Особенно не наглел. Зачем человека
— Вот здесь поконкретнее! — попросила я.
— Да все как обычно было, — угрюмо сказал Тимур. — В час где-то я пришел. Адам Станиславович меня накормил, побазарили мы немного… О вас он мне рассказал — как вы ему грабителей сватали…
— Ты еще шутишь? — удивилась я.
— Да какие шутки? — возразил Тимур. — Только вы, выходит, как в воду смотрели. Когда я спать лег — а я в подсобке спал на матрасе — Адам Станиславович к себе пошел. Я враз отрубился — за день находишься, потом спишь как мертвый. Только где-то в полтретьего меня будто что-то разбудило.
Вот ни в одном глазу! Не пойму, в чем дело, а тревога какая-то на сердце… Встал и пошел посмотреть… — и тут он умолк и опять полез за сигаретами.
Я терпеливо ждала, пока он зажжет спичку и раскурит свою «Приму», прячась от ветра. Сейчас в его сутулой, покорной фигуре не было и намека на того крутого парня, который уводил телевизоры и лез в драку с Виктором. Он полностью отдавал свою судьбу в мои руки, видя во мне связующее звено между правосудием и обыкновенными гражданами.
— Я пошел посмотреть, — продолжил он бесцветным голосом, почти без пауз, словно торопясь отделаться от воспоминаний. — Света я не зажигал и в темноте на что-то наткнулся. Ну, нашумел. И тут из мастерской кто-то выскочил — мужик какой-то. Я его не рассмотрел — так, тень мелькнула, и все. Он, видно, услышал шум и запсиховал. Короче, он — в дверь и слинял. Я ничего не понял — на Адама-то он совсем был не похож. Я пошел дальше и в кабинете его нашел… Там горела настольная лампа, и все было видно. Станиславович лежал у порога спальни в пижаме. Он в пижаме спал. И все в крови. Этот, видно, как долбанул его по темени — перестарался. Ну, я попытался его в чувство привести — да какое там! Только сам вот в крови перемазался… Тогда я понял, что мне хана. Если наверху, в засаде, шум слышали, значит, меня в любую минуту взять могут. И тогда получается, что я — убийца. Что мне делать было? Я пошел и сразу запер дверь. А потом позвонил вам. Вот и все.
— Нет, не все, — покачала я головой. — Не просто так ведь он Блоха по голове стукнул?
— Это верно, — вяло согласился Тимур. — Я и говорю — вы как в воду смотрели. Сейф был вскрыт. Золотишко все, камушки, валюта…
— Неужели все забрал? — ахнула я.
— Ничего не забрал! — строго сказал Тимур. — Спугнул я его. В самый момент. У него уж и сумка была открыта. Еще бы минут пять, и точно все почистил бы. Но, видно, очко у него сыграло. Наверное, тоже в первый раз на мокрое пошел…
— А сейф взломан был? — поинтересовалась я. — Или открыт ключами?
— Открыт нормально, ключами, — ответил Тимур. — Только, вроде, это не Адама Станиславовича ключи. Правда, не уверен — разбираться некогда было.
— Ты его запер?
— Ясное дело, запер! — серьезно сказал Тимур. — У меня просто сердце не на месте было, когда все эти сокровища нараспашку стояли. Не дело это. Но я ничего там не взял, ни одной пылинки! — с горячностью заявил он. — Вообще ничего больше не трогал. Как с вами поговорил, так свет погасил и отвалил потихоньку…