Грех во спасение
Шрифт:
Он попытался уже в какой раз за последние дни разобраться в своих чувствах. И раньше Маша по-особому, как никакая другая женщина, возбуждала его и приводила в смятение, а дважды, тогда во флигеле и особенно ночью после свадьбы, он был на грани умопомрачения. И объяснял это плотскими, присущими всякому мужчине желаниями, но только не теми возвышенными чувствами, которые питал когда-то к Алине. И что еще, кроме греховных желаний, допустимо испытывать к очень красивой и соблазнительной, но бедной девушке, воспитаннице собственных родителей? Разве мог в то время один из самых богатых и блестящих женихов России влюбиться в простушку бесприданницу и не выставить себя при этом
Да, сколько сердец было разбито, сколько напрасных слез пролито и барышнями, и более зрелыми дамами из-за неразделенной любви и обманутых надежд! И он, оставаясь очень желанной добычей, до поры до времени чувствовал себя в относительной безопасности, весьма успешно ускользая из сетей, расставленных предприимчивыми мамашами и другими не менее ловкими охотницами за богатым и влиятельным женихом, пока не попался на крючок, хитро заброшенный семейством Недзельских. Алина привлекла его своей недоступностью, и уступи она в скором времени его ухаживаниям, дело бы на том и закончилось. Но она повела себя иначе: умело сделала ставку на его самолюбие и чуть было не выиграла главный приз в гонке за право стать законной супругой князя Дмитрия Гагаринова.
Но скажи ему кто-нибудь два года назад, что наступит время, и мысли его будут не об Алине, а об этой русоволосой девушке с ясными голубыми глазами, которую он помнил младенцем, а потом голенастым подростком, разве не принял бы он того за идиота? А теперь сам ведет себя как подлинный идиот и почти не удивляется этому. И все потому, что до сих пор не может разобраться, отчего лишилась покоя его душа и никак не успокоится сердце.
Странно, очень странно все, что с ним происходит! И неудобно! Мешает сосредоточиться на более важных делах, приводит в смятение и отвлекает... Почему вместо того, чтобы серьезно задуматься над тем, что их ждет завтра, он мечтает обнять эту женщину, прижать ее к своей груди и не отпускать до тех пор, пока ее сердце не забьется в унисон с его растревоженным сердцем. И тогда он коснется губами ее нежных губ, таких теплых и податливых...
Митя закрыл глаза, испугавшись, что Маша прочтет его мысли, разбудившие его воображение: оно очень живо воссоздало в памяти вкус ее губ. И запах ее кожи, и тяжесть ее груди в своих ладонях он тоже слишком хорошо помнил... И вынужден был признать, что уже не в состоянии изгнать эти тайные и не совсем благочестивые мысли из головы; как бы ни желал справиться со своими довольно откровенными фантазиями, так и не сумел их одолеть... Или не захотел?
Митя продолжал украдкой рассматривать застывшую в одной позе тонкую женскую фигурку, слегка склоненную головку, изящные пальцы, сцепленные на коленях. Видел ее порозовевшую от духоты щеку, мочку маленького уха, прикрытого пушистой русой прядкой, и небывалое чувство восторга захлестнуло его. Стало так радостно, так хорошо на душе, что он невольно улыбнулся и расправил плечи. Он понял, что никогда и никому, даже лучшему другу, не уступит эту женщину. И пусть впереди их ждут новые испытания, пусть неизвестно будущее, но в эту ночь он понял, что такое счастье! И даже жалкая клетушка, где они отсиживались уже второй день в ожидании Антона и Васены, показалась ему самым чудесным местом на свете.
Он встал с полатей, прошелся туда и обратно, разминая затекшие мышцы. Потом остановился напротив Маши, взял ее руки в свои и тихо спросил:
– Ты не возражаешь, если я посижу рядом?
– Нет. –
Он, продолжая удерживать ее ладони, опустился на полати.
– Я весь день за тобой наблюдаю, дорогая! Ты чем-то расстроена?
– Я беспокоюсь, что слишком долго нет Антона и Васены. Как бы чего не случилось.
– Если бы их схватили, об этом тут же стало бы известно в поселке. А тебе еще час назад Прасковья Тихоновна сказала, что в Терзе все спокойно. Я уверен, они благополучно встретились с Кузевановыми, забрали оружие и припасы и сейчас заняты тем, чтобы спрятать их в надежном месте. Васена – девица умная, смекалки ей не занимать, так что, думаю, наутро они будут здесь. И, даст бог, завтра ночью мы сможем уйти отсюда.
– Только не загадывай наперед. – Маша недовольно поморщилась. – Я уже знаю, стоит мне что-то задумать на день или на два вперед, обязательно получится наоборот.
– А ты, смотрю, суеверной стала?
– Тут и суеверной станешь, и на кого угодно молиться будешь! – Маша прижалась щекой к коленям и тяжело вздохнула. – Ты не представляешь, как я перепугалась, когда казаки на тропе появились и приказали хуваракам поворачивать на другую дорогу. Я думаю, они и стрелять стали бы, если б буряты решились ослушаться.
– Но в оспу они поверили и основательно струсили, иначе бросились бы обыскивать кибитку. Представляешь их удивление: на месте умирающего ламы они вдруг обнаруживают приятный сюрприз – парочку беглецов. А так предпочли все-таки не связываться и позволили объехать Терзю дальней дорогой.
– Я так и думала, что они не решатся на обыск. Любой человек в здравом уме поступил бы так же. Они же не дураки и понимают, что подозрения подозрениями, но оспа – страшнейшая болезнь, и зачем рисковать собственной шкурой?
Митя улыбнулся, придвинулся к Маше и обнял ее за плечи.
– Порой мне кажется, что ты лет на десять старше меня и раза в два мудрее. И, сказать по правде, некоторые твои рассуждения иногда заводят меня в тупик.
– Просто в отличие от тебя я склонна к здравомыслию, а ты слишком импульсивен, самоуверен и с гордыней никак справиться не можешь.
– Маша, дорогая, ты несправедлива! – Митя даже опешил от ее слов. – Возможно, раньше ты могла меня упрекнуть в этом, но сейчас я – совершенно другой человек. И мое отношение к жизни, к людям очень изменилось.
– Ты думаешь, я этого не замечаю? – Маша подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Иначе я ни за что не решилась бы идти с тобой к Амуру. Но не пожалеешь ли ты когда-нибудь и не обвинишь ли меня, что я затеяла этот побег, особенно если в дело вмешаются какие-то неожиданные обстоятельства и мы попадем в руки Мордвинова или, того хуже, окажемся на грани смерти?
– Я никогда об этом не пожалею уже потому, что жизнь предстала передо мной в совершенно другом свете. Я научился по-настоящему ценить каждый прожитый день, Машенька. – Митя продолжал серьезно и настойчиво смотреть в ее глаза. – И еще я понял, что наконец обрел то, о чем так долго мечтал и уже не надеялся встретить.
Маша слегка отклонила голову назад и насмешливо сказала:
– С чего это вдруг тебя потянуло на столь пафосные заявления, или это встреча с Васеной на тебя так подействовала?
– Маша, – Митя на мгновение потерял дар речи, – Маша, что ты опять выдумываешь? При чем тут Васена?
– А при том! – Она посмотрела на Митю с явной злостью и попробовала отодвинуться к другому краю полатей.
Но Митя пресек эту попытку, а, наоборот, еще крепче прижал ее к себе и с деланой угрозой прошептал: