Грехи ангелов
Шрифт:
Ричард развернулся и побрел к ближайшей станции метро. Вообще-то в окрестностях Чаринг-кросс-роуд было сколько угодно мастерских, выполняющих копировальные работы. Если поторопиться, он мог бы сделать ксерокопию и встретиться с Люси около студии, когда у нее закончится репетиция. Потом они могли бы где-нибудь перекусить пиццей или спагетти.
Идея была весьма заманчивой, однако было одно препятствие. Под плащом у Ричарда был надет старый свитер, связанный еще мамочкой, который он надевал всегда, когда садился
Ричард машинально одернул свитер и пригладил ладонью растрепанные волосы. Потом он застегнул плащ на все пуговицы, поднял воротник и затянул потуже пояс. Таким образом он надеялся надежно спрятать свой драный свитер, а также придать своей внешности элемент романтической загадочности.
За исключением обычных пьянчужек, в метро было не особенно много народу. По крайней мере в его направлении. Однако, когда он вышел на платформу, из поезда, прибывшего с противоположной стороны, высыпало несколько десятков людей, и он понял, что час пик только начинается. По северной ветке метро он доехал до Лейстер-сквер и на Шафтсберри-авеню нашел срочную ксерокопию.
Он уселся в пластиковое кресло у окна и стал ждать, когда выполнят его заказ. Из окна был виден служебный вход в театр «Палац», в котором вот уже шесть лет не сходил со сцены мюзикл «Отверженные». Он был на этом спектакле один раз. Да и то благодаря тому, что его пригласила старая приятельница, работавшая в театре. Это была лучшая вещь из всех, какие ему посчастливилось посмотреть за последние годы. Он даже приобрел пластинку с музыкой из спектакля.
Ричард молча рассматривал смонтированные на стене здания рекламные щиты, на которых красовались фотографии сцен из спектакля, и думал о своей любимой-прелюбимой Люси и о ее божественном голосе… Ах, если бы и он умел петь!
Уже начинало темнеть, когда он вышел на многолюдную ярко освещенную улицу. По всей Шафтсберри-авеню театры зажгли свои огни, и Ричард замедлил шаг, растравляя себя мыслью, что и он мог бы быть там — в гримерных и артистических уборных, где в этот самый момент актеры готовились к выходу на сцену…
Он свернул в один из кварталов, где они бывали с Люси раз или два и который сейчас был украшен нарядными рождественскими елочками, сверкающими в витрине каждого бистро и ресторана вдоль всей узкой улицы. Ричард то и дело останавливался, чтобы изучить меню, выставленные в витринах заведений, размышляя о том, какое выбрать, чтобы Люси осталась довольна.
Он помнил, что в конце улицы располагался французский ресторан. Всякий раз, проходя мимо него, они лишь завистливо заглядывали в витрину. Это был не какой-нибудь рядовой французский ресторанчик. Это был «Гиди» — роскошное и ужасно дорогое заведение, где подавали только самые изысканные блюда и старые вина с необыкновенно затейливыми
Ричард сделал шаг назад. Он услышал шум и вспомнил, что под рестораном располагается винный погребок. Он остановился прямо перед небольшим окошком, выходившим из бара на улицу.
Его взгляд упал на множество мужских и женских ног. Прямо перед ним за стеклом стоял мужчина в дорогом костюме. Рядом стояла девушка. На ее длинных стройных ногах были высокие замшевые сапоги с бахромой по краям. Такие же, как у его Люси. На девушке были также коричневые джинсы. Опять-таки точно такие же, какие носила Люси…
Ричард потянулся, чтобы рассмотреть ее получше, и его сердце бешено заколотилось. Он увидел, что на ней и жакет, как у Люси. Она держала в руке бокал вина, у нее были чудные светлые волосы, до боли знакомый прекрасный профиль… И она смотрела на Роджера.
— Ты говорил, что вернешься к Рождеству, — сказала Джеки в телефонную трубку. — Что изменилось?
— Дела, — ответил Дрю. — Ты ведь знаешь, как это бывает…
Он был один в квартире Анжелы и стоял перед окном, из которого открывался изумительный вид.
— Нет, — холодно сказала она, — не знаю.
— Эй! — удивленно проговорил он. — Дай мне немного передохнуть.
— Как моя мать?
— Ты уже знаешь ее мнение насчет денег…
— Я не это имею в виду.
Дрю немного помолчал, а потом осторожно ответил:
— Последний раз, когда я ее видел, она была в порядке.
— Когда это было?
— Джеки, — удивился он, — что случилось?
— Запах ее французских духов еще не выветрился с твоей одежды.
— Черт возьми, о чем ты?
— О твоем летнем романе с моей матерью.
— Слушай, это просто чепуха.
— Твой пиджак насквозь пропах ее духами. У нее очень редкие духи. Я нигде еще таких не встречала.
— И что это доказывает? — возразил Дрю. — Подумай хорошенько!
— Уже подумала.
— Ты ошибаешься.
— Тогда попробуй объяснить.
— Это просто совпадение… Но не хочешь же ты, чтобы мы говорили об этом по телефону…
— Просто тебе нечего сказать.
— Почему бы тебе не посмотреть на кольцо у себя на пальце и не вспомнить то, о чем я тебе говорил перед своим отъездом? А потом подумать еще раз.
Джеки покраснела.
— Ты ведь и так знаешь, что, когда мы с тобой только познакомились, у меня был роман… Но, черт возьми, вовсе не с твоей матерью!
— А с кем? — поинтересовалась она, хотя никогда раньше не спрашивала об этом.
— Разве это имеет какое-то значение? Я знал ее еще до тебя… Задолго до тебя…
Последнее было правдой.
Джеки умолкла. Внезапно она почувствовала, что устала и подавлена.
— Джеки?
— Духи… Их запах… Здесь нет никакой ошибки.