Грехи ангелов
Шрифт:
— Ты ошибаешься, — взмолился он, — я уже говорил тебе.
— Единственное, в чем я ошиблась, это в тебе.
— Ради Бога, Джеки, в чем я перед тобой виноват?
— Не разыгрывай невинность. Я терпеть этого не могу.
— Но я действительно не виноват, заклинаю тебя!
— Да, конечно, — сказала она и тихо, так что он едва расслышал, добавила: — В чем тебя можно винить? Ты просто трахал мою мать…
— Чушь!
— Ты знал ее адрес.
— Черт возьми, ты мне сама его дала, когда я уезжал!
— Я напрасно беспокоилась, потому что ты и так его знал.
— Ты с ума сошла.
—
Он молча смотрел на нее.
— И ты собирался убедить меня, что облетел полсвета, чтобы повидаться со мной? — продолжала она. — Просто моя дорогая мамочка, видимо, дала тебе пинка под зад. Ты ей надоел. С ней это время от времени случается.
— Это совсем не так, — процедил Дрю сквозь зубы. — Я люблю тебя, черт побери!
Джеки медленно покачала головой.
— Больше никогда не говори этого.
— Джеки, ради Бога!..
Его взгляд упал на кольцо у нее на руке, и она заметила этот взгляд.
— Можешь забрать его. Оно мне ни к чему.
— Оставь его.
— Отдай его Анжеле.
— Нет, Джеки.
Она была бы рада разозлиться, но вместо ярости ощущала одну лишь печаль.
— То, что ты еще раньше знал ее адрес, только укрепило мою уверенность. Я уже говорила тебе о запахе ее духов… Тебе этого, впрочем, не понять.
— Послушай, я все объясню…
— Убирайся, Дрю! — тихо приказала Джеки.
— Но ведь ты этого не хочешь!
— Нет, — сказала она. — Хочу.
Яхта пришвартовалась в небольшой бухточке сразу за массивной скалой кораллового атолла неподалеку от острова Сент-Винсент. Это было одно из ее любимейших мест в Карибском море. Анжела видела, как в абсолютно прозрачной воде стаи рыб вились вокруг красных и синих кораллов, и снова поразилась чистоте моря и огромному миру, раскинувшемуся под водой.
Анжела подставила лицо теплому ветерку, дующему со стороны маленького зеленого островка, на котором не было ничего, кроме густых зарослей прекрасных цветов и пальм. Она старалась окончательно избавиться от всех неприятных воспоминаний, которые еще докучали ей с тех пор, как она оставила Нью-Йорк.
В конце концов, не было ничего сложного в том, чтобы переменить замки, предварительно выманив Дрю из дома, соблазнив его магазинами и рестораном. Это оказалось даже слишком просто. К своей досаде, она сейчас не ощущала ничего, что напоминало бы триумф. Вместо триумфа в душе была пустота, словно она допустила какую-то ошибку. Господи Боже мой, да ведь все, что ему было нужно, — это ее деньги! Кроме того, она не из тех, кто играет в эти игры с красивыми мальчиками. И не имеет никакого значения, что им с Дрю было так хорошо вдвоем. Все это забавы для очумелых пожилых дамочек, разве нет?
Из аэропорта Анжела позвонила домой, чтобы выслушать отчет охранника и швейцара, которые, как им и было приказано, выставили Дрю вон. Теперь ее гнездышко пустовало. Ничто не должно было напоминать о нем. Немногие оставшиеся вещи Дрю были вынесены в кладовку. Анжела предполагала вернуться назад спустя несколько недель или даже
Она запланировала этот круиз с Доджи еще до того, как появился Дрю со своим глупым шантажом. Он бы все равно не понял, что это путешествие в компании губернатора Калифорнии и людей из его ближайшего окружения было для Анжелы мероприятием, от которого она бы не отказалась ни при каких обстоятельствах. Все это были важные персоны. Даже очень важные персоны. Они знали о ее отношениях с Доджи и одобряли их.
Неужели Дрю рассчитывал, что она поверит в то, что он в состоянии опубликовать эти подлые фотографии? Во всяком случае он этого никогда не сделает до тех пор, пока она платит по его счетам или пока у него остается хотя бы слабая надежда на ее возвращение к нему. Ведь, несмотря на всю свою ненависть, он продолжал желать ее…
Естественно, она немного понервничала, когда узнала, что Дрю раскопал эти грязные документы о ее прошлом. Они могли перечеркнуть все то, чего она добилась в жизни. Когда она вспомнила фотографии, которые он ей показал, кровь прилила к ее щекам. Чтобы заснять ее в таких видах, Бергман заплатил ей тогда каких-то поганых пятьдесят долларов. Эти фотографии были сделаны на одной очень интимной вечеринке на Риверсайд у некоего биржевого спекулянта. Несмотря на то что прошло столько лет, она помнила все, словно это было только вчера.
Милашка Джонс. Собственно, она даже не ощущала стыда. Одно только животное возбуждение. Ведь она наслаждалась тем, что делала. Ей доставляло удовольствие раздеваться перед мужчинами. Особенно сладостен был момент, когда она выставляла перед ними все свои прелести, плавно раскачиваясь на сцене из стороны в сторону. Они начинали вопить как сумасшедшие. Стучали кулаками по столам. Их сальные предложения, с которыми они потом приставали, сводили ее с ума. Мужчины желали ее.
— Эй, Энджи, я облазил всю яхту, разыскивая тебя!
Анжела обернулась и расплылась в улыбке.
— Ты только посмотри, какой вид, Доджи!.. Ты спал, как ребенок, я не хотела тебя будить…
На нем были «бермуды» цвета хаки, доходящие до самых колен. Взглянув на него в этих шортах, она едва не поморщилась от отвращения. У Доджи были короткие ноги с мясистыми икрами в варикозных венах. Когда он был в состоянии заниматься любовью, а такое в последнее время случалось все реже и реже, ее пальцы то и дело натыкались на его раздутые вены, которые на ощупь напоминали карандаши, засунутые под кожу. Она содрогалась от отвращения и старалась думать о чем-нибудь другом. Она воображала себя с другим мужчиной… Так ее мысли неизменно возвращались к Дрю.
— Мы будем обедать на берегу, — сказал Доджи, сцепив пальцы рук и самодовольно глядя на нее. — Ты чудесно выглядишь, сладость моя.
— Может, спустимся в каюту? — предложила Анжела, бросив на него обольстительный взгляд, словно он был самым привлекательным мужчиной на свете.
Доджи покраснел и закашлялся.
— Не сейчас. Чуть позже… Я все-таки не так уж молод…
Он мог бы этого и не говорить. Первые трое суток Доджи спал почти без перерыва. Ни один день не проходил без того, чтобы он не отправился соснуть после обеда. Без нее, естественно.