Грехи ангелов
Шрифт:
— Кажется, ты уже извинилась.
— Нет, Джемми. Я все делала не так.
— А как было нужно?
— Не знаю, — сказала она. — Может быть, потом когда-нибудь пойму.
— У тебя было много неприятностей.
— Ты очень великодушен. И это только лишний раз подтверждает, как жестока я была по отношению к тебе…
— Это не имеет значения.
— Нет, имеет.
Джемми внимательно посмотрел на нее.
— А то, что я моложе тебя, тоже имеет значение?
—
— Однажды мой отец сказал, что в жизни самое главное — настойчивость. Думаю, это был единственный раз, когда он оказался прав.
Джеки села и взглянула на него.
— Я слишком устала, чтобы спорить, — улыбнулась она.
— Тогда не спорь.
Джеки немного помолчала, не спуская с него глаз.
— Я тебе не очень подхожу, — наконец сказала она.
— Позволь, я решу это сам.
— Ты всегда так упорно добиваешься своего? Да, Джемми?
Он слегка покраснел.
— Ладно, — обнадеживающе улыбнулась Джеки, — ничего страшного.
— То есть ты хочешь сказать…
— Я и сама толком ничего не понимаю, — ответила она, пожимая плечами. — Может быть, в этом и состоит твой шанс. В награду за твою настойчивость.
— А Дрю?
Она медленно покачала головой и встала.
— Я больше не хочу ни о чем говорить. И думать тоже не хочу. По крайней мере, о том, что касается Дрю…
Джеки поставила на столик стакан с пуншем.
— Лучше поцелуй меня, Джемми. Так, как в прошлый раз. И прочь все неприятные мысли!..
10
Люси с тоской посмотрела в окно. Она слышала, как ее сестра играет в соседней комнате на пианино. Нечто только отдаленно напоминающее «Верь мне, верь». Отец уснул прямо в кресле, объевшись за обильным рождественским столом, и теперь мирно похрапывал. Из кухни доносились голоса. Это мать и вдовая тетушка Сильвия, которая всегда приходила к ним на Рождество, пили красное вино и судачили о том о сем. На улице все замерло, словно погрузилось в тяжелый сон, как отец Люси, объевшийся за праздничным столом индейки и рождественского пудинга.
Она подумала о том, что сейчас делает Ричард, и у нее в горле застрял комок. Он даже не позвонил. Люси перенеслась мыслями в ту пятницу, когда, придя домой, она обнаружила одну лишь записку, в которой он писал, что «должен срочно вернуться домой». Домой, то есть туда, где в одиночестве жила его мать, — на маленькую виллу между Батом и Бристолем. Может быть, его мать заболела?..
Люси вздохнула, и от ее дыхания оконное стекло запотело. Она пальцем вывела на стекле кружок, потом два глаза, нос и улыбающийся рот. Получилась физиономия. Довольно нелепая,
Она отвернулась от окна, решив прогуляться по саду, но, когда вышла из гостиной, ее взгляд упал на телефон. Несколько секунд Люси с беспомощным видом смотрела на аппарат, а потом сняла трубку и принялась набирать номер, который был записан на клочке бумаги.
Долго раздавались только длинные гудки. Она уже была готова положить трубку, но наконец услышала его голос и облегченно вздохнула.
— Ричард?
— А… — протянул он. — Привет…
Она ждала, что он скажет еще что-нибудь, но напрасно.
— Почему ты не позвонил? — кротко спросила она.
— Я подхватил грипп. Или что-то в этом роде, — соврал он.
— В записке об этом ни слова.
— Я разболелся уже после приезда сюда. Вероятно, подхватил инфекцию по дороге.
— И ты так ослаб, что даже не смог набрать мой номер и поздравить с Новым годом?
— Я ждал, что ты позвонишь.
Люси терпеливо вздохнула.
— Как твоя мама?
— Прекрасно.
— Я думала, она заболела.
— Я не говорил тебе ничего подобного.
— Просто мне так показалось — по твоей записке.
— Нет, — вяло сказал он. — Можешь поговорить с ней, если хочешь.
— Тогда почему же тебе нужно было срочно вернуться домой? — спросила она, не обращая внимания на его слова.
Возникла напряженная пауза, и Ричард сказал:
— Мне нужно было побыть одному.
— Ричард, что происходит? Почему ты мне прямо не скажешь, в чем дело?
Но он не просто хотел сказать ей об этом. Он хотел закричать во весь голос, спросить ее, почему она виделась с Роджером, несмотря на все свои обещания этого не делать… Но он боялся.
— Я устал, Люси.
У него перед глазами возникла самодовольная физиономия Роджера. С каким удовольствием он бы его задушил!..
Люси помолчала, чувствуя, что Ричард скрывает от нее что-то важное.
— Это не ответ, Ричард, — сказала она. — Что я могу сделать, если ты даже не хочешь сказать мне, в чем дело?
— Ты нашла чулок? — вдруг спросил он, так и не ответив на ее вопрос.
— Да-да, — быстро проговорила она, вспомнив о ярко-зеленом шерстяном чулке, на котором по всей его длине красными буквами было написано «О-го-го!».
Эти чулки, только разных цветов, появлялись каждое Рождество. Такова была традиция. Они должны были быть набиты подарками. Любыми подарками, даже самыми дешевыми. Главное условие — чтобы чулок был полон… Сентиментальный Ричард свято соблюдал этот глупый обычай.