Грехи негодяя
Шрифт:
– Я второй! – крикнул ей Колин.
Оливия приветливо улыбнулась юноше. Когда же повернулась, выяснилось, что странный незнакомец исчез. Она приподнялась на цыпочки, высматривая его в толпе, но незнакомца нигде не было.
Парни столпились вокруг стола с сидром. Дети закончили выступление и теперь пробирались сквозь толпу, разыскивая своих родителей.
Нет, она ни за что не позволит Клейтону все это уничтожить. Человек, которого она когда-то любила, не сможет разрушить жизни всех этих ни в чем не повинных людей. Ей просто надо показать ему,
Оливия почувствовала, как по телу ее прокатилась волна дрожи. Что это? Страх? Или предвкушение?
Снова быть рядом с ним…
Оливия не считала нужным обманывать себя и понимала, что не сможет изменить его нынешнее отношение к ней. Но она надеялась, что сумеет изменить его намерения относительно фабрики. Ведь Клейтон всегда был человеком честным и прекрасно понимал, что такое хорошо и что такое плохо. Как-то раз он целую милю возвращался назад в магазин, потому что ему дали семь конфет, а заплатил он только за шесть.
Был только один способ смягчить его – найти путь к его сердцу.
Он всегда за всех тревожился и обо всех заботился. И эта черта его характера наверняка сохранилась, что бы ему ни пришлось пережить. Она должна заставить его подумать о фабрике не как об отмщении, а как о предприятии, дающем многим людям работу и достойную жизнь.
Отыскать путь к сердцу мужчины в общем-то несложно. Достаточно шепотка. Улыбки. Мимолетной ласки. Но только в том случае, если речь идет не об этом мужчине.
Но Клейтон все равно прислушается к доводам логики. Не сможет не прислушаться. А спасение фабрики – поступок вполне логичный. И правильный.
На протяжении последних восьми лет Оливия напряженно работала, убеждая лордов, судей и членов парламента в необходимости помочь детям бедняков. Она очаровывала благотворителей и хозяек модных салонов, склоняя их к формированию фондов помощи бездомным уличным попрошайкам и воришкам.
И она как-нибудь справится с бывшим клерком.
Клейтон поднял глаза от бумаг, разложенных на столе, и уставился невидящим взглядом в окно. Он надеялся, что цифры, как всегда, успокоят его, но почувствовал еще большую неудовлетворенность. Из пустякового жалованья, которое министерство иностранных дел выплатило ему чуть больше года назад, он сделал состояние, потерял его, а потом вернул снова. Инвестиции с высокими ставками – это всегда риск, но при тщательном изучении ситуации риск существенно снижается.
Обычно изучение своих инвестиций и планирование новых успокаивало его. Но сегодня он никак не мог сосредоточиться. Цифры казались ему такими же неудовлетворительными, как и все остальное в этот день.
В чем же причина его недовольства? Он ведь уже приступил к исполнению своего плана и предупредил Оливию. Но теперь он не станет – как хотел десять лет назад – защищать ее от того, что произойдет. Она сделала свой выбор. И ни ее отец, ни сама Оливия не сумеют его остановить. Правосудие свершится.
И только одно не давало ему покоя.
Оливия все еще
А ее огромные глаза цвета весеннего неба больше не лучились наивностью и невинностью, но стали такими глубокими, что в них хотелось утонуть.
Но все это не имело никакого значения. Он больше ее не хотел.
А если он и позволил ее нежной руке задержаться на его лице какое-то мгновение, то это лишь потому, что он был поражен ее дерзостью.
В кабинет вошел дворецкий Кентербери, на голове которого красовалась невообразимая красновато-коричневая шляпа. Шутовской колпак, да и только!
– Ну как, сэр, справедливость восторжествовала?
– Я только сделал предупреждение. – Интересно, какого черта он отчитывается перед дворецким? Ведь он, Клейтон, в течение десяти лет был членом самой грозной и неуловимой шпионской группы – «Трио». И даже под пытками он не выдавал информации. А этот человек одним только своим взглядом заставляет его все выкладывать.
Мэдлин и Йен, то есть Малышка с Духом – два других члена «Трио», – непременно подняли бы его на смех. Но по непонятной причине Клейтон чувствовал вину перед старым слугой. Чувствовал даже тогда, когда точно знал, что ничего плохого не сделал.
Он унаследовал этого нахального слугу после замужества Мэдлин Уолден. Теперь она стала Мэдлин Хантфорд. Клейтон до сих пор не совсем понимал, как именно это произошло. Ведь вовсе не он, а Йен знал Кентербери в прошлой жизни.
– Значит, вы смогли встретиться с мистером Свифтом? – спросил дворецкий.
– Нет, я разговаривал с его дочерью.
– Вот как?…
Клейтон промолчал. Он испытывал странное чувство, которое затруднялся определить словами. Он не лгал Оливии. Во всяком случае, не во всем. Да, конечно, он вспоминал о ней, но никогда не имел намерения увидеть ее или ее отца. Ему, как правило, приходилось заботиться о том, чтобы уцелеть, и не было времени вынашивать планы отмщения.
Но шесть месяцев назад он прочитал в «Таймс» о том, что бумажная фабрика Свифта, несмотря на нездоровье мистера Свифта, готовилась к заключению контракта с Английским банком.
Нет, нет и нет! Пока он, Клейтон, жив, этому не бывать. Десять лет своей жизни он отдал защите Англии. И он не позволит, чтобы ее обманывали такие субъекты, как Артур Свифт.
– Она сказала, когда вы сможете встретиться ним? – поинтересовался дворецкий.
Клейтон скользнул взглядом по колонкам цифр. Возможно, именно в этом корень его неудовлетворенности. Он позволил Свифтам диктовать ему условия – как и прежде.