Грехи
Шрифт:
– Что ты задумал?
– Побыть с тобой наедине. За шесть недель у меня разгорелся аппетит. – Заметив ее испуганный косой взгляд, он засмеялся: – Я хочу побольше узнать о тебе. Мне не много удалось выяснить во время наших встреч на весенних каникулах. Я хочу, чтобы ты мне рассказала все.
– Что рассказывать? – Она усмехнулась, чтобы придать себе уверенности. – Мы с тобой десять лет прожили на одной улице, и все это время наши родители были друзьями.
Они вернулись к его автомобилю,
– Тебя кто-нибудь называет Рикки?
– Папа. А что?
– Не знаю. Просто интересно. Я всегда думаю о тебе, как о Рикки. Не возражаешь, если я буду тебя так называть?
– Нет. Мне нравится это имя. Только произноси его правильно: Р-и-к-к-и.
– О, у леди изысканный вкус. Вот я уже и узнал о тебе кое-что. Может быть, на день рождения я подарю тебе удава боа.
Эрика засмеялась:
– Ни в коем случае. К тому же день рождения у меня был две недели назад.
– Ах, я, кажется, помню об этом. – Он отпустил ее руку, чтобы открыть отделение для перчаток на передней панели, и протянул ей маленькую обернутую в фольгу коробочку. – С днем рождения, Рикки!
Эрика с волнением приняла подарок:
– Ты не должен был этого делать.
– Ага, ты еще и скромная.
Она засмеялась и шлепнула его по колену:
– Нет, я не шучу. Ты не должен был этого делать, но я рада, что ты это сделал.
– Как так? Ты же еще не открыла ее.
– Я не хочу открывать ее сейчас.
– Почему? – он вдруг заговорил обиженным тоном маленького мальчика.
– Она моя, а я люблю наслаждаться подарками, растягивать удовольствие. Так делает мой отец, у нас в семье только мама нетерпеливая. «Не заставляйте меня ждать», – говорит она.
– Ладно, поверю этому. Ну, расскажи мне еще что-нибудь о себе. Например, как твое полное имя?
– Только не смейся.
– Почему я должен смеяться?
– Потому, что мое второе имя Блю [1] .
Он свернул на боковую дорогу, ведущую к вершине одной из гор Озарка, поднялся до середины, склона, остановил машину и повернулся к девушке.
– В этом нет ничего смешного, – сказал он тихо. – В жизни не видел таких голубых глаз. Знаешь, пожалуй я не буду звать тебя Рикки, я буду звать тебя Блю.
Эрика улыбнулась и опустила глаза на сверточек у себя на коленях – она смущалась, когда он так смотрел на нее. Его черные глаза с длинными ресницами медленно блуждали по ее лицу, однако
– А твое имя? – спросила она, играя ремнем с погнутой дужкой, которым он, очевидно, пристегивался. – Почему твои родители назвали тебя Кином?
Она вопросительно взглянула на него и удивилась неожиданному румянцу, покрывшему его лицо. Он был таким красивым, таким уверенным в себе, таким таким, великолепным. Неужели такие, как он, тоже смущаются?
– Не отвечай мне, если не хочешь.
Он пожал плечами, и улыбка, которая так шла ему заняла свое обычное место.
– Ну, в этом нет большого секрета. Черт, ты же знаешь моего старика – практичный, шумный, грубо обточенный.
– Мне нравится твой отец, – вступилась она. Хмурое выражение, появившееся было на его лице, сразу пропало как будто его и не было. Эрика даже засомневалась, не померещилось ли ей это.
– Мне тоже… Он богат – до безобразия богат, – именно это приходит в голову, когда слушаешь, как он сам рассказывает об этом. Но он не был рожден для богатства, как родители Пирсона, Робертс или Мэттерз, и не зарабатывал его – просто получил буквально одним махом. Главное в том, что богатство не изменило его.
– Да, правильно. Но вернемся к тому, как ты получил свое имя.
– Вернемся. Мой отец считал, что было бы великолепно иметь сына, и сказал об этом маме. Вот кто-то из них и решил дать мне имя Кин*.
– Так почему ты всем представляешься как Боу?
– Ты шутишь? Каждому, с кем я знакомлюсь, я должен буду объяснять, откуда у меня такое необычное имя?
Эрика усмехнулась:
– Понимаю тебя. Мое второе имя, во всяком случае, не требует постоянных объяснений.
Боу ничего не сказал и протянул свой мизинец к ее лицу.
– Знаешь, в твоей ямочке на щеке уместится весь кончик моего пальца.
– Перестань. – Она оттолкнула его руку – Ты смущаешь меня.
– Ни за что не поверю. Я знаю, парни говорят тебе это с тех пор, как ты улыбнулась в первый раз.
Она отрицательно качнула головой:
– Ах, прекрати, зачем ты так шутишь? Наверное ты сам говоришь это всем.
– Нет, я мало встречался с девушками.
– Почему?
– Ты забыла, какой маленький город Сент-Джоун. А я, по-моему, довольно заметный, поэтому нужно вести себя осмотрительно.
– Хорошо, но после этого лета, когда ты вернешься на восток, в Гарвард, твой мир расширится. – Она кивнула, как бы подтверждая свои слова. – Забавно, как меняются наши мечты. На Рождество я думала, что не переживу отъезда, а сейчас мне хочется иметь возможность куда-нибудь поехать.
– Куда, например?
– Например, в Нортвестерн, – ответила она после небольшого колебания.