Грехи
Шрифт:
– Очевидно, секретарша преподобного ушла на ленч, – сказала Кэрри и тут же мысленно выругала себя. Зачем она это сказала ему? Нужно успокоиться. Если она не возьмет себя в руки, она может еще и не то сказать. Она подумала о Рикки: вот бы ей хотя бы часть хладнокровия своей подруги! – Вот, это здесь. Это просто чулан, но мой муж хранит здесь нужные ему вещи.
– Откроем в момент, – не колеблясь ответил мужчина, опускаясь на колени перед дверью и осматривая алмок. – Вполне обычный замок. Удивляюсь, что ваш муж не попытался открыть его шпилькой или маленькой отверткой.
– Так
Еще пять минут Кэрри мерила шагами комнату, пока седовласый человек не поднялся и не заявил:
– Готово. Скажите преподобному, что ему следует иметь несколько запасных ключей. Стыдно тратить шестьдесят долларов, когда можно сделать запасной ключ за пятьдесят центов.
– Скажу. Благодарю вас. Мы пришлем вам чек, это вас устроит? – спросила она, направляясь к двери и всеми силами стараясь выпроводить слесаря, не показывая при этом озабоченности.
– Это будет просто прекрасно, – ответил мужчина, тратя драгоценные минуты на то, чтобы уложить инструмент в свой ящик. – Я всегда говорю, если не верить церкви, то кому же верить?
– Еще бы! – согласилась Кэрри с легкой усмешкой, которая прозвучала для ее уха фальшиво и нервно. – Вы найдете выход или мне проводить вас?
– Спасибо, миссис Пирсон, я сам справлюсь, – поблагодарил Джейк Лумис, протягивая ей счет. – Всего нам хорошего, и передайте привет преподобному.
Как только мужчина скрылся в коридоре, Кэрри заперла дверь в кабинет мужа. Если Аманда вернется раньше, чем она закончит осмотр чулана, она просто придумает историю о том, как неосторожно нажала на замок, когда закрывала дверь.
Содержимое маленького чулана хранило несколько сюрпризов, но Кэрри уже начала опасаться, что ей придется уйти ни с чем, когда ее рука задела незакреплепную доску в глубине, которая отодвинулась без всякой сопротивления. Вся дрожа, она опустилась на колени и попыталась заглянуть в темную нишу. Тайник, выдолбленный в стене, был небольшой – не более четырех дюймов в высоту и восьми дюймов в ширину, – но в нем вполне могли бы уместиться шесть ботинок, взятых в качестве сувениров у жертв убийств. Но их там не было. Тайник оказался глубже, чем ожидала Кэрри. Пробираясь внутрь темного пространства, Кэрри ощущала, как ее сердце свинцовым комом опускается в желудок. Она вытащила конверт почти в дюйм толщиной, по всей вероятности, набитый бумагами. Сев на пол, она сняла стягивающую его резинку и заглянула внутрь. Фотографии.
Нахмурившись, Кэрри вытащила одну из них. Увидев фотографию, она вздрогнула и крепко зажмурилась.
– О, мой Бог, – пробормотала она, прикрывая рот тыльной стороной ладони.
Это была фотография маленькой девочки. Кэрри узнала это лицо. Его показывали в новостях в течение нескольких недель в прошлом году. Девочку не могли найти три месяца, пока ее разложившееся тело не было обнаружено в неглубокой могиле. Единственное, что отличало фотографию, показанную в новостях, от той, которую она держала в руках, это то, что первая была школьной фотографией и на ней ребенок улыбался, а на второй девочка была мертвой.
Конвульсивно сглотнув подступившую к горлу тошноту, Кэрри открыла глаза и вытащила еще один снимок. На нем тот же ребенок – маленькая девочка
Кэрри разрыдалась, приступив к мучительному процессу изучения каждой фотографии. Там было еще несколько снимков Сары, а также фотографии еще шести детей. Двоих она не узнала, но другие…
Дрожащими пальцами Кэрри засунула все фотографии обратно в конверт и поднялась на ноги. Она не стала запирать дверь чулана и не остановилась, когда чуть не столкнулась с испуганной секретаршей Брета. Она промчалась мимо, не задержавшись даже, когда Аманда окликнула ее.
Дома Кэрри заперла все двери и задвинула шторы, потом села на край своей кровати и позвонила на радиостанцию.
Девушка, ответившая ей, сказала, что она разминулась с Рикки на две минуты.
– Но она вернется. Передать ей что-нибудь?
– Нет… Да, скажите, что звонила Кэрри, скажите, что мне нужно срочно поговорить с ней.
Кэрри бросила трубку, потом набрала номер станции шерифа. На этот раз она громко застонала, когда диспетчер ответил ей, что шериф Уитком отправился в больницу навестить сына. Она не стала дальше слушать н положила трубку.
– О Господи, что я делаю? – спросила она, и из ее глаз потекли слезы.
И она ничего не делала. Больше нечего было делать. Больше некому было звонить. Она не могла впутывать Дэнни. Только не это! Когда-то, много лет назад, она позвонила бы матери. Но теперь – нет. Она знала, что скажет мать. «Это твоя вина, Кэрри Энн. У Брета не мыло бы такого отклонения, если бы ты была такой, какой я учила тебя быть». Поэтому Кэрри просто сидела с изобличающим мужа конвертом в руке, раскаччиваясь из стороны в сторону, ненавидя Брета, ненавидя свою мать, ненавидя саму себя, как и советовала делать ее мать.
– Эрика!
Рикки обернулась при звуке своего имени из другой жизни. Как только закончился эфир, она сразу же покинула радиостанцию. Ей нужно было время и вместо, чтобы побыть одной, и она решила пойти пешком. Обычно Рикки нравилось проводить время со сллушателями – обмениваться мнениями, обсуждать разногласия, оспаривать принципы, но только не сегодняя. Сегодня она была совершенно подавлена. Вероятно, сказывались последствия трагических событий прошлой ночи и разоблачающего визита Кэрри. Она пообещала себе, что позвонит ей, как только обретет равновесие. Но сейчас, остановившись у небольшого антикварного магазина, полюбоваться кружевами, она подумала, что лучше было бы задержаться на радиостанции и позвонить до ухода, потому что прямо к ней направллялась мать Кэрри, Мэрилу Робертс.
Улыбка, которая автоматически появилась у звезды, получилась кривой, но она быстро исправилиась.
– Миссис Робертс, как поживаете?
– Я – просто прекрасно, Эрика, но, боюсь судья слегка расстроена из-за тебя.
Рикки взглянула на женщину, которая подошла вместе с Мэрилу и сейчас стояла рядом с ней. Она нездешняя, решила Рикки, во всяком случае, она не помнила ее в той, другой жизни.
– Простите, – Рикки протянула ей руку, – я не уверена, что мы знакомы. Я Рикки Блю.