Греховный намек
Шрифт:
Гарет уселся в кожаное кресло за письменным столом. Тристан с угрюмым видом устроился в кресле с обивкой из бархата цвета мяты. Какой-то слуга тут же притащил поднос с бокалами портвейна и кларета, и Гарет взял бокал с темно-красной жидкостью. Фиск, пододвинув к огню стул, уселся с бокалом кларета, а Софи опустилась в мягкое кресло с вышитыми на подлокотниках розами.
И тут Гарет вдруг вспомнил, что когда-то они с Софи любили друг друга именно здесь, в этом кресле с розами.
Гарет помотал головой, отгоняя неуместные воспоминания. Они
Упершись ладонями в столешницу, Гарет поднял голову и тут же встретил недобрый взгляд Тристана. Присутствие этого человека угрожало всему! Он, Гарет, не сможет вернуться к своей прежней жизни, пока Тристан будет твердить, что любит Софи и что она принадлежит ему. Ох, как жаль, что он не спустил курок, когда целился в него. Но Гарет сознавал, что не смог бы этого сделать. Да, он способен убить – и убивал. Но он не мог расправиться с человеком, которого некогда любил как брата.
И все же этот человек предал его самым подлым образом. Сегодня Энсли подтвердил, что Тристан в своей алчности украл его титул, деньги и земли и управлял ими крайне небрежно. И, что хуже всего, он украл любовь Софи.
Он, Гарет, никогда не простит его. Хотя не сможет и прикончить. Ему просто хотелось, чтобы этого человека не было в его жизни.
– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, Уэстклиф, – проворчал он.
Тристан едва заметно кивнул:
– Да, разумеется.
Софи тихо ахнула, но Гарет проигнорировал ее; он не мог смотреть на нее сейчас – воспоминания вновь нахлынули бы на него. Да, сейчас было гораздо безопаснее смотреть на Тристана.
– Возьмешь с собой свое дитя, но оставишь мое, – продолжал Гарет.
Софи снова ахнула. А Тристан взглянул на него вопросительно.
– И мою жену ты не возьмешь с собой, – добавил Гарет.
– Я не покину этот дом без Софи и Миранды, – заявил Тристан.
Тут Фиск встал и шагнул к столу, чтобы успокоить друга. Гарет тотчас расслабился, радуясь, что Фиск возьмет дело в свои руки. Он знал: у приятеля это лучше получится.
– Ваша светлость, это очень простое дело, которое придется решать в суде, – проговорил Фиск, обращаясь к Тристану.
– Прекрасно. Софи моя по закону.
– А Миранда? – прошептала Софи, ошеломленная мыслью о возможной разлуке с дочерью.
Фиск повернулся к ней и пояснил:
– Ваша светлость, сегодня мы были у мистера Энсли, и мы все выяснили. Закон на нашей стороне. Да, Кол… – Он взглянул на Гарета. – Будет лучше, если лорд Уэстклиф останется здесь, пока все не уладится.
Гарет нахмурился; он не был уверен в правильности подобного решения. Но с другой стороны, если Тристан останется в доме, он сможет следить за ним и постарается сделать так, чтобы тот не разрушил его планы. Да, возможно, Фиск прав. Вот только… Он не сможет удержаться от насилия, если снова увидит, как Тристан прикасается к Софи.
– Я не останусь здесь пленником! – воскликнул Тристан.
Фиск шумно выдохнул и многозначительно посмотрел на
– Но вы не пленник, сэр. Пожалуйста, вспомните тот вопрос, который мы обсуждали сегодня.
– И что это за вопрос? – осведомился Гарет.
– Твоя амнезия, – тихо ответила Софи. Поднявшись, она подошла к столу и положила свою изящную ручку на изрезанную шрамами ладонь Гарета. – Мистер Фиск рассказал нам все.
Не в силах взглянуть на Софи, Гарет уставился в столешницу, сиявшую в свете ламп. Будь проклят этот Фиск! Зачем он рассказал об этом?!
Софи же, обернувшись к Тристану, проговорила:
– Пожалуйста, останься. Мы все решим вместе.
Тристан помрачнел. Покачав головой, он заявил:
– Нет, я не позволю, чтобы со мной обращались как с преступником. Подобные методы могли иметь успех, когда мы были детьми, но сейчас ничего не выйдет. Я не позволю!..
– Я требую, чтобы ты дал слово не прикасаться к ней, не говорить с ней и не приближаться к ней…
– Никакого слова я не дам! – закричал Тристан.
– А может, вы будете считать себя гостем? – вкрадчиво осведомился мистер Фиск.
– Цивилизованные люди не запирают гостей в спальнях, – пробурчал Тристан.
– Я никогда не претендовал на цивилизованность, – отрезал Гарет.
– Но мы, разумеется, сможем прийти к соглашению, при котором ваши передвижения не будут ограничены одной комнатой, – продолжал Фиск.
Гарет со вздохом кивнул.
– Ладно, Уэстклиф, тебе даруется свобода, но предупреждаю…
– Можешь не повторять, – перебил Тристан. – Мне надоели твои угрозы. Мне нет нужды опять их слушать.
– Суд, несомненно, решит, что твой брак не имеет силы, – сказал Гарет. – Так что не делай глупостей, ясно?
Тристан презрительно фыркнул.
– Но ведь ты покинул жену много лет назад. Более того, ты оставил ее одну, беременную. И вынудил носить траур…
– Ублюдок! – прорычал Гарет, вскакивая. Не будь между ними преграды в виде стола, он бы схватил кузена за шиворот и выбросил бы за дверь. Как смел Уэстклиф обвинять его в том, что он бросил Софи?! Как будто он сделал это намеренно! Взяв себя в руки, Гарет проговорил: – Но ведь Фиск рассказал о том, что случилось, и ты прекрасно знаешь, что я никогда не покидал Софи. Твои обвинения не выдержат никакой критики в суде.
Гарет сел и с благодарностью взглянул на друга. Если бы не Фиск, он непременно набросился бы на Тристана и все испортил бы.
И тут Софи проговорила:
– А ведь до Ватерлоо мы все жили в мире и дружбе, были лучшими друзьями… Думаю, что мы сумеем вернуть взаимную любовь и обрести прошлую жизнь.
– Да, миледи, конечно. – Фиск кивнул и одарил Софи лучезарной улыбкой.
Тристан же с сомнением посмотрел на жену, а Гарет безнадежно покачал головой. «Увы, такого больше не будет, – думал он. – Один из нас умрет или окажется в сумасшедшем доме». И ему оставалось лишь надеяться, что этим человеком будет не он.