Гремящий порог
Шрифт:
— Павел Петрович,— не выдержал Набатов,—мы инженеры и аргументировать должны не общими рассуждениями, а цифрами и расчетами!
— Кузьма Сергеевич,— мягко возразил Круглое,— не забывайте, существуют общие принципы.
— Общий принцип один — благо народа. — Это уж слишком общий принцип,— улыбнулся
Круглов.— Но я согласен танцевать и от этой печки. Извольте! Строительство тепловых электростанций экономически выгоднее, чем строительство гидростанций. Это подтверждается и опытом и расчетами, как с точки зрения стоимости строительства, так и с точки зрения сроков строительства.
— Это прописные истины.
— А вы
— Буду спорить! — упрямо сказал Набатов.— И цифрами докажу!’ На нашей гидростанции,— он подчеркнул слово «нашей»,— установленный киловатт обойдется не дороже, чем на тепловой. А время… Пока вы составите проекты, утвердите их и развер—нете строительство тепловых станций, наши турбины уже будут крутиться! Мы два года работаем, а вы хотите зачеркнуть наш двухлетний труд!
— Почему я? — Круглов снова развел руками.
— Ваш главк!
— При чем тут главк? Надо же понимать… Это линия!
— Насчет линии и общих принципов мы уже договорились. Сейчас я говорю о деле.
— О деле? Извольте! — уже с явным неудовольствием, произнес Круглов, и наигранная благодушная улыбка на его бледном, с точеными строгими чертами лице сменилась откровенной усмешкой.— Вам, полагаю, известно: сроки строительства Красногорского рудного комбината сокращены. Почему — также, полагаю, известно. Стране нужен металл. Через два года Красногорск должен выдать руду металлургическим заводам. Красногорску нужна энергия. Вы дадите ее через два года?
Круглов остановился и испытующе посмотрел на Набатова.Тот угрюмо молчал.
– Выход один: строить крупную тепловую станцию.
— А кто вам построит Красногорскую тепловую за два года? — зло спросил Набатов.
— Видимо, вы.
— Я?!
— Я имею в виду коллектив строителей Устьинской гидростанции,— подчеркнуто официально произнес Круглов,— ну и, естественно, вас лично, как руководителя этого коллектива.
«Тебя бы заставить!» — хотелось крикнуть Набатову, но он сдержал себя. К чему спорить? Кому доказывать? Разве Круглов отстаивает свое мнение? Так решено в главке, в министерстве. А Круглов… он «организует выполнение», «проводит в жизнь». И ему глубоко безразлично, что «проводимое» им решение противоречит живой жизни. Прикрыть стройку, «законсервировать»…—и слово-то какое нелепое, будто речь о груде огурцов!.. А стройка уже сейчас, еще не набрав сил для полного размаха, уже вросла в жизнь своего края. Пока они с представителем главка ведут никчемный спор (ни один из них не убедит другого), в приемной дожидаются люди. И у каждого дело к нему, Набатову. Там не только работники стройки. С утра дожидается председатель колхоза из соседнего села Вороновки.’Ему Набатов обещал помочь тракторами и автомашинами. К часу дня приедет секретарь райкома. Задумано большое дело: сплошная электрификация района. Тоже надо помочь и советом и делом. Уже сейчас стройка нужна людям, нужна народу. Прикрыть стройку —все равно, что резать по живому…Круглов по-своему истолковал молчание Набатова.
— Не понимаю, чего вы страшитесь Красногорска? Может быть, вы думаете, что это будет совнар-хозовская стройка? Нет, Рожнову мы вас не отдадим.— Круглов не заметил усмешки Набатова.— Могу вас заверить, строительство Красногорской станции останется в ведении министерства. И скажу нам откровенно, Кузьма Сергеевич,— Круглов снова попытался взять доверительный тон,— непонятно мне, что вы так уцепились
— А здесь? — перебил его Набатов.— Здесь все забросить, похерить двухлетний труд!.. Нас здесь двенадцать тысяч! — голос Набатова наливался глухой яростью.— Начинали с палатки, с землянки. На голое место пришли… А теперь все бросить!
— Кузьма Сергеевич, понимаю я вас,— теперь Круглов говорил осторожно, как говорят с тяжелобольным.— Но другого выхода нет. Не… разумно,— он хотел сказать «нелепо», но сдержался, остерегаясь раздражать Набатова,— неразумно строить одновременно и тепловую станцию, которая нужна нам сегодня, и гидростанцию, которая нужна будет только завтра.
— Она нам сегодня нужна! Круглов только пожал плечами.
— Вопрос о консервации вашей стройки, по сути дела, решен. Я оставлю вам проект постановления коллегии министерства. Хотелось бы, чтобы вы его завизировали.
«Вот почему ты вокруг меня юлишь!» — подумал Набатов.
Круглое, словно не замечая откровенно презрительного взгляда Набатова, спокойно достал из портфеля проект — несколько листов плотной хрустящей бумаги, соединенных проволочной скрепкой,— и положил на стол Набатову.
Когда Круглов ушел, Кузьма Сергеевич несколько раз перечитал проект и долго сидел один в тяжелом раздумье. Надрывно звонили телефоны — он не снимал трубки. Заглядывали в дверь и заходили какие-то люди — он отсылал их нетерпеливым движением руки.
На заглавном листе проекта, выше отпечатанного синими буквами названия министерства, ярким красным пятном выделялся государственный герб. Набатов, не отрываясь, смотрел на него, и он то сжимался в острую красную точку, то расширялся, окрашивая весь лист.
«Что ты можешь сделать?» —снова и снова спрашивал себя Набатов.
Стройка — его детище, главное дело его жизни — обречена на консервацию. И ему — ему самому! — предлагают подписью скрепить это решение…
Ну и что же?.. Подписать?.. Никогда! Он будет доказывать, отстаивать свою правоту. Да, строить тепловые станции, как правило, дешевле и быстрее. Но здесь, в Сибири, особые условия. Многие гидростанции Сибири, и прежде всего Устьинская — его детище,— исключение из этого общего правила. Он может доказать это. Ему не надо ворошить толстые тома проекта. Это его дело, его жизнь. И каждая страница, каждая цифра живут в его сознании. За ними массивные громады бетона и ажурные переплетения металлических конструкций, умный труд людей и мощный гул турбин, извергающих потоки энергии…
Он может доказать! Но кому?.. И зачем?..
Он снова посмотрел на лежащий перед ним проект постановления коллегии министерства.
Разве человек, который, сидя за двухтумбовым столом в одном из многочисленных кабинетов главка, «готовил» эту бумагу, нависшую над стройкой как мрачная туча,— разве он, этот человек, не знает цифр проекта Устьинской ГЭС? Разве люди, которые за длинным столом в зале заседаний министерства превратят эту бумагу из проекта в постановление и тем самым зачеркнут труд и мечту его, Набатова, и двенадцати тысяч его товарищей по труду и мечте,— разве они, эти люди, не знают цифр проекта Устьинской ГЭС?.. Они их знают. Больше того — они знают, что цифры эти точны.