Гремящий порог
Шрифт:
— Кабинет Калиновского… Евгений Адамович, мы вас ждем.
Евгений Адамович, видимо, стал отговариваться, потому что Набатов насупился и сказал строже:
— С делами шестого участка разберетесь позднее. Сейчас прошу прийти в партком. Вы должны присутствовать на обсуждении.
Инженеры понимающе переглянулись. Все хорошо знали, о чем пойдет речь.
Через несколько минут вошел Евгений Адамович. Он .снял пенсне и, протирая запотевшие стекла, окинул присутствующих близоруким, недоверчивым взглядом. На его узком бледном лице, которому коротко подстриженные черные усики придавали несколько фатоватый вид, застыло выр’ажение
Сесть было негде. Перевалов принес из приемной стул и усадил Калиновского возле стола, рядом с Набатовым.
— Мы собрались, чтобы посоветоваться,— начал свою речь Набатов.— Все мы гидростроители. Настоящие гидростроители. И противник у нас настоящий. Река крутая и строгая. И створ трудный: ни острова, ни удобного берега. Чтобы зацепиться за дно, надо начинать с перекрытия реки. Начинать с того, чем обычно заканчивается сооружение гидроузла. По проекту река перекрывается летом, но нам надо выгадать год. Выход один: начинать перекрытие зимой, со льда…
Набатов говорил неторопливо, давая каждому, время обдумать сказанное.
— Не мне вам объяснять, что дело это сложное, трудное… и рискованное. Чтобы подготовить котлован для первой, очереди бетонных работ, надо перекрыть две трети русла реки. Никто и никогда даже не пытался перекрывать такую могучую реку зимой со льда… Не было такого в практике мирового гидростроительства!.. Но у нас нет другого выхода. Либо мы перекроем реку зимой, выгадаем время -и дадим через два года перзый ток, либо… либо надо согласиться с мнением главка: нашу стройку поставить на прикол и форсированно строить тепловую станцию.
— Позвольте, Кузьма Сергеевич,— перебил Набатова Калиновский.— Это не просто мнение главка. Насколько мне известно, это постановление коллегии министерства.
— Вам плохо известно! — резко ответил Набатов.— Пока что только проект постановления. И последнее слово здесь наше. Сумеем доказать, что дадим ток через два года,— наша возьмет. Не сумеем — проект станет постановлением, а мы все — бывшими гидростроителями. Обстановка, полагаю, ясна?
Никто не возразил. Набатов продолжал:
— Теперь по существу. Схема организации работ такова. Начинаем с того, что сооружаем продольную ряжевую перемычку. Ряжи будем рубить на льду испускать в подготовленные майны. Расчеты показывают, что лед выдержит эту нагрузку.
Калиновский дернулся на стуле, как бы пытаясь вскочить и протестовать. Набатов строго посмотрел на него и продолжал после короткой паузы:
— Расчеты также показывают, что мы можем до вскрытия реки закончить сооружение продольной ряжевой перемычки…
— Которую снесет во время ледохода? — не выдержав, наконец, вставил Калиновский.
Набатов не удостоил его возражением.
— …на всю ее проектную длину. Самое трудное здесь — прорубить майны под ряжи. Надо найти способ быстро и надежно резать двухметровый лед. Это: нелегко. Но зато эти два метра ледяной толщи позволят нам работать спокойно, как на сухом берегу. Выведем на лед всю технику: самосвалы, бульдозеры, экскаваторы. Сибирская зима всегда была для нас, гидростроителей, суровым противником. На сей раз превратим ее в союзника, в надежного союзника.
Набатов остановился, предоставляя оппонентам время для возражений. Но все молчали. Молчал и Евгений Адамович Калиновский. Он еще не успел решить, какой тактики ему держаться: промолчать, сославшись на
— Сооружение продольной перемычки — только половина дела. Затем со льда же отсыплем верховую перемычку котлована и перекроем большую часть русла реки. Это минимум того, что мы можем, что мы должны сделать. Хотя и этого достаточно, чтобы выиграть целый год. Но если мы сумеем по-настоящему организовать работу, у нас останется время для того… — Набатов снова на секунду остановился и, пристально оглядев собравшихся, устремил строгий взгляд в нервно поежившегося Евгения Адамовича,— у нас останется время для того, чтобы отсыпать низовую перемычку и начать откачку котлована. Если, конечно,— Тут он в первый раз позволил себе улыбнуться,—если, конечно, зима действительно захочет стать нашим верным союзником и будет достаточно суровой и продолжительной. Ну, мы знаем характер нашей сибирской зимы, есть все основания полагать, что так оно и будет.
Набатов грузно сел, привалившись к столу. Николай Звягин, не спускавший с него глаз, заметил, что рука Набатова, лежащая на столе, трясется в мелкой нервной дрожи. Молодой инженер всегда восхищался хладнокровием и самообладанием своего руководителя. Но сейчас Николай Звягин нисколько не осудил его. Набатов, которого он беспредельно уважал и которому старался подражать во всем, стал ему ближе и роднее.
Вопросов никто не задавал. Николая Звягина это удивило, даже обеспокоило. Равнодушие — что может быть страшнее? И он гючти испуганно оглядел собравшихся в этой комнате ветеранов, которые могли сказать решающее слово, принять проект Набатова и тем самым — так он понимал — спасти, сохранить стройку.
Но те, на кого он смотрел с таким волнением, вовсе не разделяли его тревоги. Они спокойно переговаривались между собой. Прямо перед Николаем Звягиным сидели двое старейших из инженерного корпуса стройки. Он прислушался к их разговору.
Начальник управления земельно-скальных работ Терентий Фомич Швидко, плотный, кряжистый, занимавший за столом места вдвое против остальных, наклонив крупную лысую голову, убеждал своего худощавого и седого соседа, начальника управления механизации Бирюкова:
— Напрасно сомневаешься, Павел Иванович. Не только пятитонки — «ярославцы» пройдут.
— Прочность ледяного .поля будет нарушена майнами,— возражал Бирюков, озабоченно нахмурив густые, еще темные брови, которые резко выделялись на костистом, обтянутом сухой, пожелтевшей кожей лице.
— На Иркутской ГЭС по льду провели шагающий экскаватор, Это тебе не автомашина!..
Николаю Звягину стало стыдно за свое опрометчивое суждение.
— Товарищи! — сказал Перевалов.— Перед тем как перейти к обсуждению технической стороны проекта, мне бы хотелось напомнить вам одно обстоятельство… Энергия нашей Устьинской ГЭС нужна не только для того, чтобы дать стране железную руду Красногорска. Вся Сибирь в лесах новостроек. Растут корпуса крупнейших в стране заводов алюминия и магния, воздвигаются гиганты черной металлургии и химии, переводится на электротягу Великая сибирская магистраль, закладываются новые угольные шахты и разрезы. Создается новая индустриальная база страны. Наша Устьинская ГЭС — ее могучее электрическое сердце. И не можем мы допустить, чтобы остановили нашу стройку.,.