Грешки
Шрифт:
— Заткнись! — Джуно поцеловала Лидию и Стефана. — Спасибо. Она восхитительна.
Граф был в хорошем настроении, ибо только что заключил выгодную сделку с китайцами, сулившую ему миллионную прибыль.
— А как твоя пьеса, Алекс? Критики очень лестно отозвались о ней.
— Да, пьеса понравилась, но увы, это не гарантирует ей коммерческий успех в этом городе. Людей же, готовых рисковать, не так уж много. Поэтому мы закрылись на прошлой неделе.
— Шутишь! Неужели нам так и не удастся ее посмотреть? —
— Пока по ней не сделают фильм, — улыбнулся Алекс. — Я сейчас работаю над новой вещью, не для постановки на Бродвее, — пояснил он Холлису и Мэри. — Нью-йоркский театр — настоящий византийский лабиринт. В каждом из его направлений едва различимые нюансы.
— Если ты и впрямь сотворишь нечто неслыханное, может, удастся поставить в театре Санта-Фе, — заметил Холлис. — От Джуно мы только и слышим о твоих необычайных талантах.
— А как ты, Лидия? — спросила Мэри. — Собираешься сниматься в следующем фильме? Мы читали восторженные отзывы о твоей игре в статьях о Каннском кинофестивале.
— Помолчи, мама. — Джуно встревоженно взглянула на графа, опустившего глаза в тарелку. — Фильм Бернара снимался до того, как Лидия и Стефан поженились.
Замужним дамам не пристало сниматься.
Лидия отхлебнула шампанского и простодушно улыбнулась:
— Верно. Я теперь слишком занята — и ребенком, и всем прочим, а кроме того, нашла выход для творческой энергии в кулинарном искусстве. Занимаюсь в Париже три раза в неделю и еще слушаю курс по энологии.
— А это что такое? — удивился Холлис. — Связано с медициной?
— Это наука о винах и виноделии, — объяснила Лидия. — Я хочу стать идеальной хозяйкой.
— Но ты уже стала, дорогая, — сказал Стефан. — Моя жена пользуется большим успехом, — с гордостью добавил он. — Я теперь получаю гораздо больше приглашений, чем раньше.
Они заказали ужин и несколько бутылок «Романэ-Конти» урожая 60-го года. Лидия показала фотографии малышки и похвасталась ее успехами.
— Мне не терпится увидеть мою маленькую крестницу, — улыбнулась Джуно.
— Увидишь завтра утром. И мы приглашаем вас всех в сентябре на крестины.
— Надеюсь, мне удастся приехать, — сказал Алеко.
— А мне теперь будет легко добраться из Лондона, — заметила Джуно.
— Из Лондона?
— Да… Я не хотела говорить заранее. Мне предложили учиться в мастерской Джона Флетчера, вы знаете, он художник-декоратор. Увы, оплачивается это плохо.
— Замечательно, Джуно! — обрадовалась Лидия. — Мы будем почти соседями.
— Значит, не разоримся на телефонных переговорах.
— А вот наши счета чертовски возрастут, — заметил Холлис Джонсон.
Утром Джуно пришла знакомиться с малышкой. Лидия и Стефан остановились в одном из домов на Шестьдесят второй улице, купленных Стефаном перед женитьбой. Фасады высоких кирпичных пятиэтажных
Дворецкий встретил Джуно и проводил ее в детскую.
Лидия взяла дочку на руки:
— Последнее прибавление к аристократическому семейству.
— Да она красавица! — воскликнула Джуно. — До сих пор удивляюсь, что ты — любящая мать.
— Я и сама удивляюсь. Дремавший во мне материнский инстинкт проснулся с ее появлением на свет. — Она передала ребенка Джуно. — Поверишь ли, иногда мне кажется, что только ради нее и стоит жить.
— О чем ты? Разве твои отношения со Стефаном не наладились?
— Пожалуй, я чувствую себя увереннее, вполне освоилась в обществе его друзей и уже не сижу, как кукла, с глупой улыбкой.
Джуно насторожилась:
— А как с самим Стефаном?
— День на день не приходится. После Канна все опять осложнилось, но теперь я больше занята, так что все нормально.
— Только нормально? — Джуно положила Александру в кроватку и обняла Лидию. — Что у вас происходит?
— Ох, Джуно, все так запуталось. Иногда я бываю счастлива: смотрю на Стефана, на нашу жизнь и думаю, что имею все, о чем только можно мечтать. — На глазах Лидии выступили слезы. — А как вспомню о Бернаре и о фильме, так понимаю, что единственное мое желание — быть актрисой. Никакие силы не заставят Стефана изменить свое отношение к актерскому ремеслу. Для него актриса и проститутка — одно и то же.
— Безусловно, роскошь, деньги и прислуга — очень приятно, но любишь ли ты Стефана? Ведь если нет, можно развестись. Тяжелая процедура, разумеется, но в конечном счете…
— Это исключено. Он никогда не даст мне развода.
Или оставит у себя Александру. Причина не в том, что он привязан к дочке, а в том, что я ее обожаю. — Лидия вздохнула. — Удивительнее всего то, что я действительно люблю Стефана. И в основном у нас все нормально.
— Ну вот, опять «нормально»! С этим жизнь не проживешь. А что Стефан? Как он относится к тебе?
— Думаю, что любит. Он всегда внимателен и заботлив. Правда, секс оставляет желать лучшего. Мы редко занимаемся любовью. За время беременности он вообще ни разу ко мне не прикасался. Говорил, что не хочет рисковать и боится причинить вред ребенку, по-моему…
— Его интересует только зачатие?
Лидия кивнула:
— Сейчас, когда я оправилась, он стал несколько активнее, ибо безумно хочет сына.
— Но ты только что родила!
— Да… но кажется, снова беременна.
— О нет, Лидия, это слишком рано! Надо дать себе передышку.