Грешник. Моя навеки
Шрифт:
Я бросаюсь вперед — на Милу. Хочу отнять оружие. На секунду даже удается схватиться за пистолет.
— Дура, угробить нас хочешь? Отвали! — отталкивает она меня, но я не сдаюсь. Снова бросаюсь вперед, и в этот раз чувствую тупую боль.
Выстрел. Темнота.
Глава 13
Темнота. Сначала мне кажется, что я сижу на подоконнике и, как раньше, жду возвращения Рамиля с работы. Но осознание реальности больно бьёт в затылок, растекается по телу.
Я слышала выстрел, но Мила в меня не стреляла. А ударила чем-то тяжёлым и тупым по голове, от чего я
Закусываю до боли губу, зажмуриваюсь. Хочу подняться, но меня останавливают слова Милы и...
— Ты что вообще делаешь? — чуть ли не рычит Анна. Я чувствую в ее голосе раздражение. — Зачем бьешь? Зачем отключаешь? Герману это не понравится! Он девушек хочет не ноющих! А она очнётся и будет скулить. Что ты ответишь боссу?!
Меня снова передёргивает. Током прошибает, в груди холодеет. Я безумно хочу пить. Облизываю пересохшие от стресса губы, откашливаюсь неосознанно.
— О! Живая! Быстро так пришла в себя. Умница, — ржет Мила, явно обращаясь к Анне, имея в виду меня. Та оборачивается, поджимает губы. В польтыме я отчётливо вижу ее глаза, блеск в них и ни капли радости.
На секунду я даже усмехаюсь тому, как она с сожалением смотрит на меня. Мила чиркает зажигалкой, закуривает. Выпускает струйку дыма изо рта. Я морщусь. Не только от запаха, но и тупой боли в голове. Нервно сглатываю. Господи, как же я хочу пить. Как же хочу домой...
Будто прочитав мои мысли, Анна оборачивается обратно. А через минуту она протягивает бутылку воды со стороны двери так, чтобы Мила не увидела. Я сомневаюсь, что надо верить ей. Что можно брать и пить. Они же поили меня лекарствами много лет назад. Покушались на мою жизнь и явно хотели моей смерти. А теперь помогает? Почему я должна ей верить?
Я снова сглатываю. В горле неприятно сухо. Кашляю несколько раз. Заставляю себя подняться, на что Мила оборачивается, рассматривает меня пристальным взглядом.
— Убери это дерьмо, — Анна, кажется, пытается отвлечь ее. Трясет рукой, которая все ещё согнута назад и сжимает бутылку. Мол, забирай. — Меня начинает тошнить от этого дыма. И дышать нечем. Здесь душно. Хотя бы кондиционер включи, — нарочито, я так понимаю, ворчит.
Забрав бутылку, наклоняюсь к спинке переднего сидения, прокрутив крышку, делаю несколько жадных глотков воды. Будто перед глазами светлее становится. Мысленно подмечаю, что до меня никто не пил с этой бутылки — она новая. Прячу под сиденье. Может быть понадобится ещё.
— Гениальный план у вас, — тяжело вздыхаю я, откидываясь на спинку. — Чер-р-рт, — шиплю от головной боли, сильно зажмуриваюсь. — Сучка ты, Мила. Обещаю, что расплатишься.
— Сидела бы смирно, не получила бы по своей миленькой головке, лошара. Я тебя предупреждал, — хохочет, выруливая куда-то в сторону.
Анна снова ворчит, говорит, что хозяину мой поступок не понравится. Я закатываю глаза, когда они разговаривают, что-то обсуждают между собой, будто являются самыми лучшими подругами. Но я достаточно хорошо знаю Аню. И в этот раз точно не ошибаюсь... Она против Милы! Я чувствую в ее голосе раздражение. Чувствую, как бесится, когда Мила самодовольно ведёт себя. Странно... Анна решила исправить свои старые ошибки, помогая сейчас? Или же это снова круто спланированная игра и я опять же ошибаюсь? Ведусь на нее? Неужели я тоже не изменилась за все эти годы и вновь как дура набитая верю
В области сердце невыносимо колет, когда перед глазами встаёт картина, где Сашка бродит по дому, ищет меня. Могу поклясться, что он сейчас лежит в своей кровати и плачет, зовёт меня.
Хочется, чтобы весь этот кошмар был всего лишь сном. Я даже постараюсь всё быстренько забыть. Лишь бы оказаться дома. Прижать сына к себе, положить голову на одну подушку и поспать. А ещё лучше, пусть муж тоже будет рядом.
— Твой брат сейчас ходит из угла в угол и прокручивает в своей тупой голове, где искать жену, Анечка. Встретиться бы с ним лицом к лицу... Уж очень я этого хочу...
Аня фыркает, что-то ворчит себе под нос, прикрывая рот рукой, чтобы Мила не заметила.
— Скорее, он строит планы, как тебя прикончить. Точнее, вас, — вздергиваю подбородок.
Тяжело дышу, втягиваю воздух носом глубоко в легкие. К горлу подкатывает тошнота, но я стараюсь сдержать себя. Если они узнают, что я беременна...
На стекла падают капли дождя. Мила матерится, говорит что-то невнятное, а Аня набирает чей-то номер. Через несколько минут автомобиль останавливается у огромных ворот, которые сразу же распахиваются. Она уверенно заезжает во двор. Машина тормозит, но покидать салон никто не спешит: ни Мила, ни Аня. Я же сильнее вжимаюсь спиной в сиденье, боясь даже дышать. Замираю.
Честно говоря, присутствие Анны даёт мне своего рода уверенность. Почему-то я не сомневаюсь, что она не на стороне Милы. Надеюсь, я не ошибаюсь.
— Выходи, — командует Мила Ане.
— С хера ли? Сама выходи и отчитывайся... Не я под камерами с позы в позу вставала. И не я важного человека по голове била. Так что... — Аня равнодушно пожимает плечами. — Вали.
— Сучка, — бросив и сказав ещё пару нецензурных слов, Мила выходит из машины.
— Веди себя как больная. Будто тебе плохо, — говорит она мне, не оборачиваясь, как только захлопывается дверь. И шепотом так, еле слышно. — Если хочешь жить и вернуться к семье, Лера. Проблемы серьезные. Я постараюсь отправить информацию брату, но... Вряд ли у меня что-то получится. Тут обыскивают всех. Как ментовские псы нюхают, твари. И звонить я уже с этого номера не смогу. Проверяют.
— Думаешь, я тебе верю?
— Дело твое, Лера. Но чем больше ты будешь слушаться, чем раньше окажешься дома и вы с мужем поддержите друг друга. И сына увидишь. Он итак плачет с того момента, как ты исчезла. Хотя бы о нем думай. Я не только за тебя боюсь, но и за брата тоже. Он прихватит сердечный приступ. Итак еле выкарабкался...
Я не понимаю о чем она. Однако и спросить не успеваю. Мила что-то жестом указывает Ане, да только ей плевать. Сестра мужа не выходит из машины.
— Я её сама прикончу, — злобно выплёвывает, бьёт кулаком в панель автомобиля. — Собачьей смертью сдохнет, дрянь.
— Я тебе когда-то того же желала. Не веди себя как ангел, Анечка. И что ты имеешь в виду под словом «выкарабкался»? Что с Рамилем? Он ничего мне не говорил.
— И не расскажет. Серьезную операцию перенес.
Будто кто-то в область груди сильно бьет, выбивает весь воздух из лёгких.
— Ка-какая операция, Аня? Не гони, — завожусь я, повышаю голос. Даже запинаться начинаю.
Тошнота усиливается, мне срочно хочется выйти наружу. Тяну ручку двери, но она не открывается. Заблокирована.