Грешник. Моя навеки
Шрифт:
Мне страшно...
Я не могу так умереть... Не могу, нет. Хочу дочь родить. И Сашку счастливым увидеть. Он без меня не сможет. А Рамиль один не справится с упрямым мальчишкой, который ежеминутно будет плакать по матери. Сын не выдержит, а муж тем более... Я же вообще не представляю, как уйти на тот свет, когда тут есть безумно любимые люди.
Мама всегда говорила, что наши родные, кто уже попрощался с жизнью, смотрят на нас с небес. Сейчас мне очень хочется в это поверить... Дико хочется стать ребенком и не думать о жестокости
Голоса мужа я больше не слышу, но чувствую приближающиеся ко мне тяжелые шаги, резко распахиваю глаза. Все еще темно. Или мне так кажется? Нет, мне завязали глаза, и я действительно ни черта не вижу.
— Очухалась? — резко стянув с моих глаз привязку, Мила швыряет в сторону.
Прищуриваюсь, пытаясь всмотреться в ее глаза. Падающий на меня свет заставляет зажмуриться, а потом снова открыть глаза и попытаться заново рассмотреть, где я и кто находится вокруг.
— Отстань от нее, — говорит какой-то мужик в черных брюках и белой рубашке, подходящий к нам с бутылкой воды в руках.
Мое внимание привлекает его кисть — она черная. Моргаю несколько раз, и только когда он оказывается в паре метров от меня, понимаю, что это татуировки. С виду не похож на бандита. Но очень влиятельный и жесткий человек. Без сомнений.
Снова оглядываюсь. Это не тот дом. А какое-то помещение, больше смахивающее на подвал.
— С чего бы? В адвокаты записываешься? — язвит Мила, облизывая языком свои пухлые губы, накрашенные ярко-красной помадой. Она вообще, кажется, сто раз мажет ее, чтобы эффект не исчезал. Вижу в ее глазах блеск. Желание...
— Не твое дело, в кого я записываюсь. Отчитываться должен? — рявкает тот, осматривая меня, сидящую на бетонном полу. — Развяжи ей руки. У нее температура. Таблетки дам ей.
— Еще и лечить ее будешь? — недовольно фыркает, опускаясь рядом со мной на корточки. — Ненавижу ее, — шепчет она мне в лицо.
— А я тебя не спрашивал, любишь ты ее или нет. Выполняй приказ.
Если я думала, что Мила тут одна из главных, то теперь понимаю, что ни хрена. Ее вообще, походу, мало кто за нормальную воспринимает.
Сучка нехотя отстраняется, развязав мои руки. Я же глажу запястья, которые сводит от боли. На коже остались следы веревки — бордовые.
— Отошла от нее. Ты забыла, что тебе приказали? Не трогать девчонку.
— Да кто ты такой, что весь день себя как король ведешь? — заводится Мила, резко бросаясь на незнакомца, и бьет кулаками ему в грудь. Тот скручивает ее руки за спиной, рявкает что-то невнятное, от чего стерва сначала краснеет, а потом бледнеет.
— Теперь поняла, кто я? Проваливай!
Отталкивает ее и тянется к карману брюк, достает оттуда какую-то таблетку.
— Встать можешь? — спрашивает намного мягче по сравнение с тем, как разговаривал только что с Милой, которая смотрит на меня ненавидящим взглядом. Она буквально тем самым взглядом обещает, что убьет, уничтожит
Я пытаюсь, но ни хрена не получается. Сил нет. Падаю обратно на пятую точку. Зажмуриваюсь от тупой боли в голове.
— Ясно, — опускается на корточки. Протягивает мне бутылку воды. — Выпей. Сейчас принесут еду. Поешь и таблетку примешь.
Я отрицательно мотаю головой. Есть не хочу, нет. Мало ли что они туда добавят. Я не могу рисковать. Лучше голодной останусь...
— Что? Сдохнуть хочешь? — он цедит жестко, с раздражением. — Я с тобой нянчиться не собираюсь. Сдохнешь, никто даже не найдет. Мне бы этого не хотелось... — ухмыляется уголками губ, а потом снова выражение его лица меняется. Оно становится суровым. Оборачивается к Миле, — Принеси ей что-нибудь нормальное поесть.
— Нечего мне ей приносить! Ничего с ней не случится. У нее несколько жизней, как у кошки. Но эта последняя. Я ее уничтожу.
— Заткнись и иди за едой, я сказал, — незнакомец встает и орет на стерву. Голова трещет от его голоса. — Еще десять минут назад ты жрала, как голодное животное, наверху. Иди. Я сказал! Живо! И чтобы без выкрутасов. Иначе придушу.
Угрожающий тон мужчины меня пугает. Милу, кажется, тоже, хотя она пытается стоять твердо и гордо вздергивает подбородок. Однако через секунду она уже шагает на выход, качая своими круглыми бедрами.
Незнакомец снова опускается на корточки, разглядывает мое лицо. Даже голову набок склоняет.
— Лера, значит, — хмурый взгляд проходится по моему лицу в очередной раз. Он развязывает мои ноги, шепчет хрипло. — Аня тебе все верно сказала. Чем больше будешь молчать, тем для тебя лучше. А после еды прими эту таблетку, — он всучивает в мою ладонь прозрачную капсулу.
Я снова качаю головой, пытаясь выдавить хоть слово. В горле стоит удушающий ком.
— Не могу, — выходит еле слышно. — Не надо, пожалуйста...
— Знаю, что ты беременна, — цедит раздраженно. — Лера, мне сейчас не до твоих истерик. Таких, как ты, тут десятки. И я пытаюсь помочь каждой. Ты просто будешь в отключке, поняла меня? А Аня... Она поможет, не бойся. Скоро приедет. Поехала к твоему мужу, чтобы...
Он не договоравает, скрипит зубами.
— Просто будь послушной, — он вытаскивает из кармана мобильник, что-то там ищет несколько секунд. А потом поворачивает и показывает мне картинку...
Сашка лежит в кровати в нашей с Рамилем спальне.
— Вы... — сердце начинает колотиться. Боже, мне верить этому человеку или Аня опять ведет свою игру? Вернулась в дом, чтобы Сашку...
Нет, этого не может быть... Рамиль не позволит...
— Выбрось из головы ерунду, — жестко чеканит, пряча обратно в карман мобильник. — С ребенком все отлично будет. А муж твой... Он это дело так не оставит. Начнет тебя искать, без сомнений. И мне сейчас совсем не на руку, чтобы он вмешивался. Немного терпения.