Грешник. Я не знал о сыне
Шрифт:
– Прекрати тараторить, – просит мама. – Ты наверняка не хочешь просто расстраивать меня. Но, Лина, я тебя знаю как облупленную. Что на самом деле произошло?
Глупо было надеяться, что я смогу провести самую проницательную женщину на свете. Я только рот открыла, а она уже все поняла.
– Я не уверена, что смогу там работать, – это произношу искренне, и мама кивает в сторону кухни.
Иду за ней, наблюдая, как она включает чайник, достает чашки… Молчит пока, даёт мне время, чтобы подготовить связный рассказ.
– И почему ты не сможешь там работать? – наконец интересуется мама. – Тебя кто-то обидел прямо на собеседовании?
– Нет, просто… – все равно запинаюсь. – Мамочка, владелец фирмы. Он брат отца Максима.
Шокирующая новость, понимаю. Мама прижимает руку к груди, второй нащупывая табурет.
– И ты шла туда, не зная об этом? – мама, понятное дело, сама не верит в подобное совпадение.
Я бы и сама не поверила. Но да, оказывается, такое случается.
– Конечно, не знала, мам! Да они вообще на одно лицо, я чуть в обморок не упала, когда увидела нового начальника, – произношу в сердцах. – Поэтому лучше забыть об этом собеседовании.
– А может, наоборот? – подумав, спрашивает она. – Ты на пять лет заточила себя в этих четырех стенах, – обводит рукой кухню. – Да, детка, мир жесток, в нем много плохого. И ты боишься старой боли, но это надо просто пережить, а не прятаться или убегать. Ты же у меня самая сильная девочка на свете, уже столько всего вытянула на своих плечах.
Мама хочет, чтобы я всё-таки взялась за эту работу. Да, брат ведь – это не сам Матвей. Тем более они с Тимофеем Олеговичем не похожи по характеру. Не знаю, откуда во мне взялась эта уверенность, но она есть.
Может, надо действительно дать отпор, а не бежать и прятаться в своей скорлупе? Это ведь не я хотела избавиться от ребенка. Это не я исчезла на пять лет, а потом начала с угроз. Не я просто развлекалась, затем мне это наскучило.
Я ни в чем не виновата перед Матвеем. Сын ему не нужен был тогда – не нужен наверняка и сейчас. А вот работа мне очень нужна.
И пусть этот мужчина все ещё действует на меня как паралитический яд, но я должна справиться и отпустить прошлое.
– Я попробую, мама, – даю обещание, хоть и не уверена, что надолго меня хватит.
Но, как говорится, не попробуешь – не узнаешь. И завтра я приду в офис, сосредоточившись только на работе. А Матвей… Уверена, скоро ему наскучат эти игры.
Все же судьба, наверное, не просто так нас снова столкнула. Может, это мой урок?
Глава 5
– Мама! – бежит ко мне Максим, едва я сворачиваю от ворот, ведущих на территорию сада, к детской площадке.
– Привет, милый, – присаживаюсь на корточки и смотрю в глаза сына, проведя рукой по щеке.
– Я попрощаюсь с друзьями, –
Поздоровавшись с воспитательницей, перебрасываюсь с ней парой слов, протягиваю ладонь вернувшемуся ко мне сыну, и мы не спеша уходим.
Как обычно, он рассказывает, чем сегодня занимался в детском саду, а затем просит мороженое, когда мы проходим мимо кафе с нарисованными шариками в вафельном рожке.
А почему бы и нет?
Сладкое и я сама люблю, оно меня хоть немного, но успокаивает. Сев за столик, пишу маме, что мы с Максимом немного задержимся.
Болтовня сына отвлекает меня от мыслей о его отце, но все равно Матвей ядом проникает в мою голову. И то, о чем я старалась не думать, проникает в меня.
А что, если бы сейчас сидели здесь втроём?
Что, если бы все было по-другому?
Нет, только не с Матвеем.
Представить его за столиком кафе-мороженого сложно. Представить его по вечерам приходящим домой с работы или совместные выезды по выходным в супермаркет почти невозможно.
Матвей – это человек-праздник. Человек, который не привязан к местам, людям или вещам. Всегда можно найти новое.
– Мама, ты грустишь? – тихо спрашивает сын, оторвавшись от своей креманки.
– Нет, дорогой, – улыбаюсь я. – Просто волнуюсь.
– А почему? – продолжает Максим с детской непосредственностью, хотя наверняка до конца и не понимает, о чем я говорю.
– У меня новая работа, – объясняю ему.
– И у тебя будет много денюжек? – слишком громко интересуется сын.
– Т-с-с, – прикладываю палец к губам, улыбаясь.
Максим делает жест, как будто закрывает рот на замок и выбрасывает ключик. Мы возвращаемся к мороженому, и настроение хоть на один градус, но поднимается.
Сегодняшний вечер ничем не отличается от других, но утром просыпаюсь от того, что сердце просто выпрыгивает из груди. Будильник ещё не звонил, сын мирно сопит на соседней тахте. Уснуть уже точно не получится.
Тихо поднявшись, иду в ванной, затем завариваю себе кофе и устраиваюсь на лоджии, вдыхая аромат нового дня и своего напитка.
Правильно говорят, что утро вечера мудренее. Сегодня все не кажется таким ужасным. Может, и Матвей сегодня проснулся с мыслью, что на черта я ему сдалась.
– Лина, не спится? – заглядывает на лоджию мама.
– Выспалась, – пожимаю плечами.
Больше ни о чем не спрашивая, она прикрывает дверь. И я этому рада. Возвращаться к разговору о Матвее с самого утра я не хочу. Сейчас надо настроиться на работу. Только на работу.
Допив кофе, иду будить Максима. Пора ему привыкать, что в сад мы теперь будем приходить на полчаса раньше.
– А завтрак? – мама, всплеснув руками, смотрит на меня с осуждением.
– Макс позавтракает в детском саду, а я не хочу, – целую ее в щеку.