Грешники. Внебрачная дочь
Шрифт:
— Мам, всё хорошо, — проговаривает Итан, как только замечает слезы на глазах матери. Обняв её за плечи, притягивает к себе. — Не волнуйся, ей нужно немного времени, чтобы адаптироваться к новой обстановке. Она привыкнет к тебе, и ты увидишь её настоящую. Хорошо?
— Да-да, сынок. Я всё понимаю, — кивает она, переводя взгляд на меня. — Господи, Энни, доченька, подойди. Я совсем о тебе забыла. Прости, милая. Прости, — оторвавшись от Итана, будущая свекровь сгребает меня в тёплые объятия. Под аккомпанемент грохочущего сердца я теряюсь, становлюсь слишком уязвимой.
Обнявшись, мы обе хлюпаем носами. Слез накатывает так много, что за раз нам их точно не выплакать…
— Спасибо тебе за внучку, — шепчет она, отстраняясь. Высушивает ладонью своё лицо, затем моё. — Она такая хорошенькая. Чудесная девочка. Как ты? Как вы долетели? Боже, сынок, пойдемте в дом! Я вас накормлю. Вы, наверное, голодные? Уставшие после перелёта. Быстренько все в дом! Боже, как же я соскучилась. У меня есть внучка! Боже мой, у меня есть внучка!
***
Стою на месте как вкопанная. Всё ещё не верю своим ушам. Моника не злится. Не упрекает меня ни в чём. Она безмерно счастлива. В ней столько потенциала и радости, что хватит поделиться приятным с целой страной! И главное — она души не чает в нашей дочери. Ещё не успела с ней как следует познакомиться, как уже готова подарить ей целый мир.
Итан отправляет такси. Садит дочку на гору из чемоданов. Достаёт что-то из нагрудной кожаной сумочки.
— А кися? Кися! Пап! Кися! — вспомнив о котёнке, Буся поднимает кипишь.
Иду к переноске, достаю из неё животное. Кот проголодался. Жалобно мяукает. Тычет прохладным носом в ладонь.
— Дай, ма, дай мне кисю!
— Держи, — вручаю дочери котёнка. Ника прижимает его к груди. Стискивает обеими ладошками, да так так сильно, что коту приходится громко мяукнуть.
Сколько не просили его не жмякать — не доходит. Ребёнок. Что с неё взять?
Испугавшись за животное, Буся послабляет хватку. Чмокает хитрую мордочку питомца и опускает его на коленки.
— Ой, Милашик, прости… прости… — шумно вздыхает дочка. — Я нечаянно… честно-пречестно!
— Боже, какая она забавная. Ну, прям, актриса! — смеётся свекровь. — Напомнила мне маленького Итана и его щенка Куки. В детстве они были не разлей вода. Примерно такого же возраста. Купались, ели, спали вместе. Жорж поначалу ругал сына: как так можно? С собакой в постель? За стол… В ванную… А потом махнул рукой. Ослабил свои требования. Нет ничего важнее и дороже детского счастья. Ребёнок счастлив только тогда, когда здоров и любим. Всё остальное — такая ерунда…
Моника снова пускает слезу. У меня от перепадов её настроения щемит сердце и пульс подскакивает.
— Мне очень жаль, что вы потеряли мужа. Соболезную Вам… — прижимаю её крепче и, поглаживая по спине, пытаюсь хоть как-то успокоить.
— Ох, Энни... Я всё ещё молю Бога, что бы он вернулся к нам. Я бы всё плохое забыла. Абсолютно всё. Всю боль, которую он причинил мне и сыну. Ведь у нас были и хорошие моменты в жизни. Иногда мне кажется, что Жорж не разбился на том треклятом джете… Не могу объяснить, почему я это чувствую. Мне сложно смириться с его смертью. Для меня
— Перестань себя изводить этим, — говорит Итан, дотрагиваясь до её плеча. — Тебе нельзя тревожиться. Береги сердце. Четыре года — большой срок, чтобы привыкнуть к тому, что отца больше нет.
— К такому нельзя привыкнуть, сынок. Он считается пропавшим без вести. Тело до сих пор не нашли. Я всё ещё грею надежду, что когда-нибудь увижу его живым и невредимым.
— Мама, даже если бы он вернулся, у него другая семья.
— Его семья — мы. Матильда выходит замуж… — звучание ненавистного имени неприятно царапает слух. Мышцы в теле автоматически превращаются в натянутые стальные канаты.
Я так боялась этого кошмара, и вот он меня настиг.
Мэт… Мэт… Мэт…
Когда-нибудь это закончится?
Я люблю Итана. Очень сильно. Знаю, что он также сильно любит меня. Ощущаю это каждой клеточкой своего тела. Сердцем. Душой. Но меня всё равно распинает ревность. Раздирает по живому, стоит мне услышать имя «Матильда»!
Умом понимаю, что он честный со мной, однако это не спасает. Я схожу с ума от мысли, что эта женщина всё ещё способна разрушить и без того наше хрупкое семейное счастье.
— Впервые об этом слышу, — сухо выдаёт Итан, ковыряясь в настройках мобильного.
— Лиззи проговорилась вчера. Твоя сестра поругалась с матерью. Девочка очень страдает без отца. Ей нужна поддержка. А с новым бойфрендом Матильды у неё не сложились отношения. С матерью, видимо, тоже. У ребёнка истерика, а ей всего-то восемь лет.
— Что ещё за бойфренд? — вяло, без интереса спрашивает Святой и следом наговаривает в устройство запрос: — Помоги мне поговорить по-португальски.
— Я о нём ничего толком не знаю. Он намного младше Матильды. Прости, не при Анне должен был состояться этот разговор, но я не хочу, чтобы между тобой и твоей будущей женой были хоть какие-то секреты. Вы должны друг другу безоговорочно доверять. Только так можно построить крепкую семью.
— Мама, если тебя волнует вилла отца, то зря ты об этом переживаешь. Эта сука её не получит. Даже если бы отец завещал ей всё своё состояние — она его не заслужила. Эн не о чем беспокоиться. Если бы я хотел Матильду — я бы давно её получил.
Итан устремляет на меня осуждающе-пытливый взгляд, и мне становится стыдно за мысли, которые только что терзали мою голову. Чувствую, как от его взгляда воспламеняется лицо. Виновато усмехаюсь.
Я знаю, что он мой. Только мой. И всегда будет моим. Я сделаю всё, чтобы его любовь ко мне не угасла.
— Только не говори мне, что выгонишь её на улицу вместе с Луизой, — предположение Моники заставляет моё сердце сжаться.
Я помню Лиззи. Маленькую девочку пяти лет с огромными голубыми глазёнками и чёрными длиннющими ресницами. Весёлую, общительную, любознательную Принцессу — так её называл брат. Я слышала, как он с ней общался. Отца Итан ненавидел, а сестрёнку обожал. Ещё тогда он покорил моё сердце своим тёплым отношением к ней. Я всегда знала, что он будет прекрасным и любящим папой.