Грешники
Шрифт:
— Ыыы! — довольно улыбается она, широко растягивая щеки, когда причесываю ее короткие волосенки. — Ы!
— Не «ы», а «мне все нравится», — учу ее говорить. Глубоко натягиваю ей до самого носа капюшон теплого спального комбинезона, целую в нос и шепотом говорю: — Хотя мне тоже «ыыы».
Когда возвращаемся в комнату, нас уже ждет королевский ужин: Стас расстелил на полу несколько теплых одеял и как раз расставляет ресторанную еду.
— Прости, я… забыла, что было нужно…
Он же говорил про пакет, а я сначала разобралась с Дашкиными вещами,
— Я что ли безрукий, — отмахивается Великан. — Только я не знаю, что… ну, мелкой.
— У нас все с собой! — достаю наш походный термос, который не раз меня выручал, когда приходилось ходить с Дашкой на работу.
Я не знала, как сложится с плитой и кухней в принципе, так что на всякий случай приготовила Лисице ее любимую овсянку с бананами. Термос держит еду теплой примерно шесть часов, так что когда выкладываю все в Дашину тарелку, каша дымится как свежеприготовленная.
Дашка тут же хватается за ложку и начинает греметь ей по «столу» — то есть, по покрывалу.
Делает это настойчиво и энергично, недовольно хмуря лоб, потому что обычно поднимает грохот, а сегодня с этим явно не сложилось.
— Я не пью, — предупреждаю заранее, когда замечаю как Стас достает из пакета красивую бутылку игристого.
Он тяжело вздыхает, поворачивает бутылку этикеткой ко мне и выразительно стучит пальцем по выразительной цифре «0» внизу справа.
— Это безалкогольная почти детская шипучка, Отвертка. Расслабься, я не собираюсь тебя спаивать — мне неинтересны женщины в «несознанке».
— Я не женщина, я — вдова.
Он приподнимает бровь, разглядывая меня так, словно я призналась, что в прошлом у меня была борода, первичные мужские половые признаки и имя «Степан».
— Ок, Отвертка, вдова так вдова. Но в любом случае это просто безалкогольный виноградный сок, пей и расслабься. Сорян, что не хрусталь и даже не стекло.
Я осторожно пробую вино из пластикового стаканчика, растираю на языке.
На вкус точно как настоящее игристое — в меру сладкое, с нотками муската и отголосками земляники. Если бы собственными глазами не видела тот ноль на этикетке — в жизни бы не поверила, что тут нет ни капли алкоголя.
Жадно допиваю остальное и Стас с самодовольной ухмылкой а ля «я_же_говорил», подливает еще.
— Какая прожорливая лиса! — от души хохочет он, когда Дашка, воспользовавшись тем, что я на секунду отвела взгляд, тянет ручку за той частью стейка, которую я еще не успела порезать на удобные кусочки.
— Ага, только жевать нечем, — ворчу я.
И все-таки не успеваю опередить Дашку.
Она довольно смеется, запустив пальцы в кусок мяса и уже тянет его с тарелки с видом неандертальца, честно завалившего мамонта. Хлоп — и, конечно, же, роняет тяжелый кусок прямо на новенький желтый комбинезон.
— Лисица, ты — хулиганка, — отчитываю я в пол силы, потому что по большому счету виновата сама — нечего было сажать ее к нам. Даша была бы не Даша, если бы не попыталась
— По-моему, твоя дочь уже прохавала жизнь, — продолжает веселиться Стас. — Самый лучший кусок взяла.
И украдкой, пока я пытаюсь оттереть с комбинезона хотя бы самые безобразные пятна, сует ей в руку свои часы. Даша, конечно же, от такой игрушки не отказывается и тут же начинает громыхать ими по полу.
— Ну, надеюсь, это не бабушкина память о дедушке, — тоже посмеиваюсь я. — Потому что часам хана.
— Неа, просто «Омега».
Меня таким не удивить, но все же.
— О, поздравляю, — салютую ему новой порцией безалкогольного. — Кажется, кто-то теперь вовсю возит девушек в Дубай.
— Не угадала, — хмыкает Стас.
— Господи боже, Даша!
Дочка окунает часы в кашу и, сосредоточенно сопя и орудуя ложкой, закапывает их сверху большим холмом овсянки.
— Прости. — Мне остается только беспомощно разводить руками. — Пожалуйста, прости. Я куплю тебе…
— Отвертка, ну-ка глянь на меня.
Что-то в его интонации заставляет беспрекословно подчиниться.
У него красивые глаза. Не в том плане, что у них красивый цвет, форма или ресницы, хотя с этим абсолютно полный порядок. У него взгляд мужчины, который знает, чего хочет от жизни. Который знает вкус поражений и вкус побед.
Это взгляд Мужика.
Того, который про наше простое и женское.
— Маша, это просто часы, и я сам их дал. Если эта хренова «Омега» с водозащитой для дайвинга не переживет сантиметр детской каши, то и сдалась бы она, в самом деле? Хватит дергаться, Отвертка. Ешь лучше — у тебя вид как у вдовы!
Я знаю, что не должна улыбаться.
Не ему и не сейчас.
Но улыбаюсь.
Это все вино. Не такое уж оно, видимо, безалкогольное.
Когда мы заканчиваем с ужином, я снова иду мыть Дашку и наспех застирывать ее комбинезон, радуясь тому, что предусмотрительно захватила еще один. В ванной есть сушка для полотенец, и она достаточно теплая, чтобы «пострадавший» до утра уже высох. Так будет спокойнее.
В комнате уже порядок — Стас сам собрал посуду и остатки еды, принес две чашки чая и упакованные в красивые коробки с бантами фирменные десерты. Все это предусмотрительно стоит на самой недостижимой для Дашки высоте — пустой книжной полке.
Но после хорошего ужина и еще одной порции ванной, Лисица уже откровенно зевает и клюет носом. Так что пока Великан вытаскивает на середину комнаты коробки со старыми пластинками, Даша уверенно штурмует диван, потому что там лежит большая и явно очень «аппетитная» для нее подушка.
— Да ты шутишь?! — не верю своим глазам, когда вытащенная наугад пластинка оказывается «Алисой в Зазеркалье» с песнями Высоцкого. — Серьезно?
— А ты знаешь, что это такое? — Стас немного склоняет голову на бок, разглядывая меня из-под длинных ресниц каким-то как будто очень придирчивым взглядом. — Тебе сколько лет, Отвертка? Вроде не по возрасту репертуар.