Грешники

Субботина Айя

— Ничего себе ты, — Стас искренне удивляется. — Я бы в жизни не придумал.

— Это потому что по природе женщины креативнее мужчин, — не могу держаться от легкого тычка его маскулинности.

— Ага, — посмеивается он и, не давая мне опомниться, сует мне в рот кусок мяса.

Кажется, он это задумал до того, как пришел, потому что к шампурам он не прикасался.

Жую с осторожностью — мало ли, вдруг он и правда троешник на кухне?

А, к черту — это вкусно!

Я стыдливо смеюсь, когда мясной сок брызгает изо рта и стекает по

подбородку.

— Прости, — бубню с набитым ртом, — но чтобы не посрамить весь женский род, честно признаюсь, что обычно девочки едят аккуратно, но иногда среди них попадаются и свиноты вроде меня.

Он пожимает плечами и протягивает бумажную салфетку.

— Женщина не может быть некрасивой, когда она есть добытое мужчиной мясо, — говорит почти что с философскими нотками. — Ты слишком много паришься из-за всякой ерунды, Отвертка. Буду считать, что с шашлыком я справился — ты вроде не бьешься в конвульсиях.

Мне нравится его чувство юмора, граничащее с серьезной миной.

— Это мясо на пять с плюсом! — нахваливаю я, и абсолютно искренне заглядываюсь на весь поднос. — Я вдруг стала такая голодная, что готова на спор съесть половину!

— Там два кило мяса, женщина. — Великан с вызовом приподнимает бровь. — А еще есть твои салаты.

— Ой, знаешь, салаты — это я лично для тебя старалась, — отмахиваюсь и, наблюдая за его реакцией, потихоньку тяну с подноса шампур. И не стыдно, если честно.

— Мне значит. — Стас молча и с интересом наблюдает, как стягиваю зубами кусок мяса и жую его, уже вообще наплевав на то, что перепачкала все лицо до бровей. — Я в общем, не кролик, и от одной капусты ноги протяну.

— Ты же бодибилдер, — тыкаю пальцем в выразительный даже узкой футболкой пресс. — Вы же только гречку едите, яйца там всякие.

— Лично я ем только перепелиные и куриные, Отвертка, но гречка и куриная грудка — наше все.

— Во-во, и куриная грудка!

Хохочу.

Не знаю почему — просто разрешаю смеху выпрыгивать из меня взрывами и вспышками, иначе он просто разорвет грудную клетку.

— Ты в чем мясо мариновал? — Все-таки прикрываю рот ладонью, и радуюсь, что своей спиной Стас как раз загораживает зеркало.

— В запрещенных препаратах, — подаваясь вперед, шепчет он.

— Так я и знала! — щелкаю пальцами.

— И в виагре, — добавляет тоном змея-искусителя.

И это так правдоподобно и гармонично, что я почти уверена — если бы Сатана существовал во плоти, он бы говорил и выглядел точь-в-точь как этот качок.

— Виагра, товарищ недофармацевт, действует только на мужчин, так что придется спасти тебя от позора и съесть все в одно лицо.

— А лицо не треснет, Маш?

— Нет, я его ленточкой подвяжу.

Я стаскиваю еще один кусок мяса, с наслаждением вгрызаясь в него зубами.

Оно правда отличное на вкус — не хуже, чем мы ели в той грузинской шашлычной, куда он возил меня после теста на беременность. Может, как раз там и взял у хозяина уже замаринованное мясо?

Так странно получается —

этот мужчина был со мной в самые тяжелые моменты моей жизни. Когда я была уверена, что мой стальной стержень все-таки треснет — появлялся Стас и все как-то приходило в норму. А ведь он просто меня слушал и кормил. И пару раз вытер сопли.

— Кстати, Отвертка, — Стас топает к двери, — а ты гречку варить умеешь? А яйца всмятку?

— Ага, не дождёшься! — кричу ему вслед и показываю язык Лисице, которая, усевшись на пол, следит за тем, как я набиваю живот мясом.

Великан возвращается с салатами, потом, пока я расставляю все на расстеленном на полу одеяле, приносит сложенную в два пластиковых лотка. И «на сладкое» — еще одну бутылку игристого.

— А тут нолика нет, — стучу ногтем по отметке в семь градусов спиртного.

— Так Новый год же, Маш.

Ну да, было бы странно отмечать его «шипучкой», даже если она на вкус ни разу не хуже.

До полуночи еще час, так что я успеваю мигом сварить Дашке кашу, пока Стас пытается приспособить тару от вчерашнего ресторанного ужина под наш сегодняшний — праздничный.

И, конечно, дочка мигом засыпает — на этот раз снова прикончив всю порцию каши. Хорошо, что я успела искупать ее, когда меняла мокрый от морковного сока комбинезон.

— Я не всегда ем вот так, — все-таки немного смущаюсь под пристальным взглядом Стаса.

— Жаль, потому что мне нравятся женщины со здоровым аппетитом.

— Странно слышать это от качка.

— Почему? — Он со вкусом пережёвывает дольку картофеля. — Аппетит — это нормально, и есть со вкусом — нормально.

Нас обоих так увлекают эти милые перепалки на грани фола, что только громкий звук заставки традиционного новогоднего поздравления президента напоминает, что пора бы наполнять кубки. В нашем случае — пластиковые стаканчики.

И пока Стас, нарочно не аккуратно, до пенных шапок, наливает шампанское, я вдруг ловлю себя на мысли, что это первый Новый год за несколько лет, который я встречаю не одна. С Гариком у нас как-то не получалось, и тогда я думала, что он просто не хочет проводить со мной это семейное время, потому что это противоречило бы нашим договоренностям. Думала — и страшно на него злилась, потому что была вынуждена сидеть дома в полном одиночестве, чтобы не отвечать на логичные вопросы всех вокруг: почему без мужа, почему одна?

Если бы сейчас, как в той детской песенке из мультфильма про Чебурашку, прилетел вдруг волшебник и предложил вернуть Гарика взамен на то, что я проведу каждый Новый год одна — я бы согласилась и прыгала до потолка от счастья. Потому что все эти условности на самом деле ничего не значат, и лучше провести все дни в году рядом с любимым, чем только один.

— Ты загадываешь какое-то Великое желание? — посмеивается Великан.

— С чего ты взял? — приходится выдавливать улыбку, потому что выныривать из воспоминаний о муже мне всегда очень тяжело.