Грешники
Шрифт:
— Я «не» и оставим эту тему. — Гарик пресекает незаданный вопрос, помогает мне сеть и, к моему огромному облегчению, официант уже спешит к нашему столу.
По крайней мере, у них здесь большие деревянные планшеты с меню. Я могу спрятаться за своим, как в окопе, и перевести дух. Украдкой посматриваю на Гарика в надежде получить хотя бы невербальный сигнал, что делать дальше, но он уже о чем-то увлеченно разговаривает с отцом, в то время как я даже через меню чувствую тяжелый взгляд его матери.
Я не великий психолог, но курс общей
Хоть Гарик и не похож на залюбленного маменькиного сыночка.
Скорее уж на Иванушку-дурачка, который всегда был изгоем, но, когда старшие братья стали еще большим разочарованием года, он вдруг ворвался в фокус любви мамы-генеральши.
Я мысленно мотаю головой, чтобы вытряхнуть из мыслей этот недоделанный психоанализ.
Ясно одно — матери Гарика хватило пары минут знакомства со мной, чтобы хотеть меня в качестве основного блюда на столе, которое она с удовольствием и мастерски расчленит столовыми приборами.
— Шампанское? — слышу ее вопрос и не сразу понимаю, что пока я пыталась играть в доктора Фрейда, Гарик успел заказать на двоих. И игристое выдержанное «Вдова Клико» для всех. — Есть какой-то повод? Ты заключил новый контракт?
Почему-то в ее голосе слышится неприкрытая ирония.
Гарик долго смотрит на мать, и пока они ведут безмолвную, понятную им одним борьбу, мне очень хочется потихоньку свинтить в туалет, а потом — куда глаза глядят. Это не то, что не комфортно — это просто невыносимо, как будто подо мной подожгли стул, и я чувствую, как стремительно поджаривается мой пятая точка.
— Есть повод, — наконец, отвечает Гарик, и по тону это похоже на передернутый автоматный затвор. — Иначе, я бы не просил тебя уделить мне время.
Об отце не говорят, как будто его тут и нет.
И я с удивлением замечаю, что он как будто даже и рад роди невидимки — просто потягивает воду из стакана, всем видом давая понять, что декор зала и другие посетители волнуют его гораздо больше разворачивающейся за столом военной кампании.
— Я встречалась с Эльмирой, — говорит женщина и снова смотрит в мою сторону, как бы проверяя реакцию на кого-то с таким загадочным именем. — Она вернулась из Лондона еще в воскресенье, ты бы мог зайти к ним хотя бы из вежливости.
Гарик собирается что-то сказать, но двое официантов как раз сносят на стол первые блюда.
Потом приносят шампанское в ведерке со льдом.
Официант ловко откупоривает бутылку, разливает в бокалы, не проронив ни капли на белоснежную скатерть.
Гарик встает, придерживая полу пиджака как-то по-особенному традиционно.
Смотрит на меня, улыбаясь так искренне, что в моей голове проносится шальная мысль — а не сплю ли я? Этому мужчине можно давать сто баллов из десяти за умение безупречно мимикрировать
— Маша, помнишь, я говорил, что ты — особенная женщина в моей жизни и что такие как ты — уникальны и неповторимы? Что на всей этой планете другой такой нет?
Видимо, моя ответная улыбка получается не такой идеально фальшивой, потому что Гарик на мгновение прищуривается, как бы давая понять, что и мне пора начать вкладываться в общее дело.
— Звучит немного настораживающе, — уже более искренне говорю я. — Собираешься признаться, что запатентовал мою уникальную ДНК?
Вот теперь все как надо — он весело смеется.
Жаль, что в одно лицо — остальным зрителям этот спектакль точно не приносит удовольствия.
— Ну, в некотором роде я рассчитываю, что ты определенным образом… размножишься, когда наступит время.
— Как дождевой червь, когда меня переедет трамвай, — пытаюсь пошутить, как мне кажется, довольно глупо.
Но отец Гарика даже изображает улыбку.
— Я подумал, что не хочу рисковать такой драгоценностью. — Гарик сует руку в карман, достает оттуда бирюзовую коробочку. Когда открывает — блеск огромного бриллианта в буквальном смысле едва ли не ослепляет. — Маша, ты выйдешь за меня замуж?
Вот же…
Я знала, что так будет.
Я была предупреждена.
Но он все равно застает меня врасплох.
И это хорошо, потому что даже не нужно стараться разыгрывать удивление — оно у меня естественное, настоящее.
В особенности, когда Гарик, не дожидаясь ответа, надевать кольцо на мой безымянный палец, задерживая мои пальцы в своей крепкой, но почему-то холодной ладони.
Уверенно тянет на себя, заставляя подняться с места, прижимает, обхватывая рукой за талию и, хоть шепчет на ухо, делает это нарочно громко:
— Все, теперь у меня есть эксклюзивные права на твою ДНК.
Я снова смотрю на его мать — так получается, она как раз напротив.
У нее и правда взгляд комодского варана.
Ни один мускул на лице не дергается, когда мать моего теперь уже официального жениха демонстративно поднимает бокал… и медленно выливает вино на пол.
— Сергей, нам пора, — даже не глядя в сторону мужа.
Тот, как послушная марионетка, встает и уходит.
Я едва ли замечаю, как кто-то почти молниеносно убирает мокрое пятно на полу, потому что моя голова занята перевариванием случившегося.
— Все нормально, — говорит Гарик, попивая шампанское.
— Обычно, в твоей семье вот так принимают новости о женитьбе сына? — не могу удержаться от иронии. Но это просто защитная реакция — я думала, что такое бывает только в фильмах, потому что в реальности люди не могут быть настолько циничными и прямолинейными.
Хотя после того, как одна «сладкая парочка» обвела меня вокруг пальца, мне ли говорить о том, что я что-то знаю о том, как устроена настоящая жизнь?
— Кто такая Эльмира? Подруга детства?