Грешные намерения
Шрифт:
— Как вы проницательны, миссис Дьюз, — произнес Кэр, совершенно потрясенный. — Вы знаете меня меньше месяца и уже докопались до глубины моей души.
Ее гнев мгновенно исчез.
— Лазарус…
— Что? — На его скуле дергался мускул. — Что вы хотите услышать от меня?
Она закрыла глаза.
— Что-нибудь. Все. Объясните мне, как она была вашей любовницей, но вы не знали, что у нее были другие мужчины, что у нее был брат. Расскажите мне что-нибудь, Кэр. О каких-нибудь чувствах.
— Вероятно, здесь нечего рассказывать, — тихо проворчал
Она смотрела на него, чувствуя себя так, как будто ей нанесли рану, ею овладевала страшная усталость.
— Я вам не верю. Все люди способны любить.
Он откинул голову и рассмеялся неприятным смехом.
— Все? Какое ребячество! Разве шлюхи любят? А любовницы? Скажите мне, человек, который изнасиловал вашу сестру, может любить?
Темперанс бросилась на него, не успев даже подумать, что делает, и заколотила его по шее, по плечу, по лицу, по всему, до чего могла дотянуться.
— Замолчите! Замолчите! Замолчите!
Он осторожно ухватил ее руки за запястья.
— Простите меня. Я знаю, каких слов вы ожидали от меня, но я не могу дать вам этого, я могу вам дать только это.
Он прикрыл ее своим черным плащом, словно птица крыльями, и поцеловал.
Глава 14
Король Ледяное Сердце повернулся к Мег и с вызовом посмотрел на нее. Но Мег только сказала:
— Это нелюбовь.
— А тогда что же это, прекрасная Мег?
У Мег дрогнули губы, как будто она скрывала улыбку.
— Похоть, ваше величество. Ваши наложницы предлагают вам похоть.
Король громко выругался, от чего синяя птичка затрепетала на своей жердочке.
— Убирайся отсюда, Мег. И постарайся в следующий раз надеть более подходящее для тронного зала платье.
Мег сделала реверанс.
— Ваше величество, сожалею, но у меня нет другой одежды, кроме той, что сейчас на мне.
— Позаботьтесь, чтобы она была должным образом одета, — распорядился король Ледяное Сердце, и Мег снова отвели в темницу…
Темперанс сопротивлялась Лазарусу, даже когда он целовал ее. Гнев, отчаяние и разочарование переполняли ее, ей хотелось кричать и плакать. Почему он не может любить? Почему не может дать ей то, в чем она нуждается?
Но он своими властными губами зажимал ей рот. Она обнаружила, что хватается за него, вместо того чтобы пытаться освободиться.
Она сбила с него шляпу и перебирала пальцами пряди серебряных волос, освобождая их из ленты. Она любила его волосы, эти сияющие шелковые пряди. Ухватив его за волосы, она оттянула назад его голову. Их поцелуй прервался, и он издал стон, когда она провела влажными губами по его шее. Она не думала о том, что причиняет ему боль. Его кожа была прохладной от ночного холодного воздуха, солоноватой
Она раскрыла рот и больно укусила его в шею.
Он громко выругался. Обхватив ее голову ладонями, он как будто собирался ее отодвинуть, но передумал. Не переставая ругаться, он вдруг ухватился за ее юбки и начал задирать их.
Он приподнял ее, раздвинув бедра, и она, чтобы не упасть, ухватилась за его плечи. Она чувствовала, как все юбки сбились вокруг талии, но ощущение и вкус его тела доставляли ей наслаждение. Он просунул руку между их телами и коснулся ее обнаженных бедер.
Она, отодвинувшись назад, с изумлением смотрела на него. Он, проталкивая руку между их телами, не сводил с нее глаз. Она почувствовала, что он добрался до своей цели и застыл. Она ждала, желая заполнить внутреннюю пустоту в своем теле.
— Давайте, — хриплым от возбуждения голосом сказал он.
Она не поняла его и, словно пробуждаясь от сна, огляделась. Боже, они находятся в движущейся карете.
— Нет. — Он положил руку на ее щеку и повернул Темперанс лицом к себе. — Поздно раздумывать. Оставайтесь со мной. Откройтесь.
— Но…
Она с изумлением смотрела на него, а он ласкал, гладил, пощипывал.
Она чуть не задохнулась.
— Темперанс, — прошептал этот темный, чувственный дьявол. — Темперанс, иди ко мне.
Она выгнулась навстречу. Это было нехорошо, очень нехорошо, но это было так приятно, очень, очень, приятно.
— Темперанс.
Ее бедра приподнялись, раз, два. Она откинула назад голову. Потом открыла глаза и посмотрела на Кэра из-под опущенных ресниц. Мышцы его лица напряглись, губы страдальчески сжались в тонкую линию.
— Не заставляйте меня сдерживаться, — сказал он. Она, чуть заметно улыбаясь, дразнила его и себя движениями бедер.
— Темперанс, — простонал он.
Карета качнулась, переезжая выбоину, и Темперанс воспользовалась этим, чтобы упасть прямо на него.
Но сразу же приподнялась, продолжая дразнить. Он выругался, на его верхней губе выступили капли пота.
А она смеялась тихим смехом, таким, каким не смеялась никогда в жизни. Она отдавалась, она безумствовала в полутемной карете, по дороге между двумя мирами. Она снова выгнулась, дразня его.
— Проклятие, Темперанс. — Его голос, обычно такой холодный и бесстрастный, прерывался.
Он ругался, ворчал что-то неразборчивое, но было совершенно ясно, чего он хотел. Он решительно приподнял ее и снова опустил.
О, какой экстаз! Он заполнил в ней пустоту. Ощущение было неповторимым. Темперанс изгибалась, держась за его плечи, вжимаясь в него, но ей хотелось чего-то другого.
Он шлепнул ее по задравшимся юбкам.
— А теперь, скачите на мне.
Она недовольно скривила губы. Ей нравились эти легкие, ласкающие прикосновения, эти чудесные ощущения.
— Скачите же на мне, черт побери!