Грешный и опасный
Шрифт:
Господи, неужели у нее совсем нет гордости? Внизу все мокро от предвкушения, а ведь он даже не ласкает ее.
Но он осторожно приподнял ее подбородок. Кейт зажмурилась, приоткрыла губы и отдалась его лихорадочному обольщению.
И в ту же минуту оказалась прижатой к стене. Они жадно целовались. Она царапала его спину ногтями, он покусывал ее шею. Она вцепилась ему в волосы, он спустил лиф ее платья до талии и со звериным стоном упал на колени и стал ласкать грудь, словно собираясь ублажать целую вечность. Кейт
Роэна трясло от возбуждения. Он поднялся, расстегивая ширинку черных панталон. Она провела пальцами по шелковистой напряженной плоти, но его желание было слишком велико. Ему было не до игр, поэтому он поднял полосатые юбки. Хриплое дыхание эхом отдавалось в ее ушах.
Он поднял Кейт, снова прижал к стене. Она обвила его руками и ногами, зарылась пламенеющим лицом в его шею. Одним мощным толчком он проник в нее. Кейт услышала тихий облегченный стон: осуществленная мечта каждой шлюхи. О, какое могущество — исторгнуть из него подобные стоны. Голова ее кружилась как от хмеля. Может, она окажется настолько продажной, что удовлетворится его золотом и телом, без любви?
— Я знаю, что тебе нужно, — прошептала она, лаская его руки.
Здесь едва хватало места, чтобы двигаться, но каюта была достаточно велика, чтобы довершить начатое. Его атлетическое тело было влажным от пота, но Роэн продолжал входить в нее, поднимая и опуская, словно она ничего не весила.
Она застонала от боли, когда Роэн проник слишком глубоко, и он немедленно замедлил темп, позволив ей поставить ноги на деревянный поручень койки, встроенной в противоположную переборку.
Кейт вздрогнула, все еще пребывая на границе между наслаждением и болью.
— Лучше?
Кейт, все еще не открывая глаз, кивнула, полностью поглощенная его ласками.
— Прости… — прошептал он.
Сначала она подумала, что он извиняется за минутное неудобство, но теперь он стал целовать ее нежнее и, лаская, шептал с нарастающим отчаянием:
— Мне так жаль, Кейт. Прости. За все. Я не могу без тебя. И не мог. Я хочу только одного: брать и брать тебя… постоянно. Помоги мне. Я тону…
— О, дорогой, я знаю. — Она обняла его широкие плечи и притянула к себе. — Я здесь. И все хорошо.
— Нет. Я ни за что не хотел ранить тебя, но ничего не вышло. Не могу… я и есть проклятие!
— Ничего подобного, — прошептала она с нежным укором. — Посмотри на меня. Милый, ты должен сражаться с этой тьмой. Не отчаивайся. И для тебя есть надежда.
— Сомневаюсь.
— Ты всегда сомневаешься, а я верю. Именно поэтому ты нуждаешься во мне, понимаешь это или нет.
— Начинаю.
— Взгляни на меня, — тихо приказала она, прислонившись головой к стене.
Он медленно повиновался.
— Не отводи взгляд, Роэн.
Они смотрели друг другу в глаза.
— Я люблю тебя. Боже, я так люблю тебя, безрассудно
Она ощутила его трепет, но хотела, чтобы он знал, что это не просто связь с очередной женщиной. На этот раз он с той, кто любит его безгранично. Женщиной, готовой бороться за него, готовой умереть за него, и с радостью, если понадобится.
— Да, — выдохнула она, лаская его, прогоняя все его скорби. — Я с радостью приму то, что ты мне отдашь.
Она видела в его глазах муку и тяжелую дымку наслаждения, когда он выплеснулся в нее, сжимая в сокрушительных объятиях. Она достигла разрядки одновременно с ним.
Еще мгновение — и она привлекла его к себе. Оба тяжело дышали, найдя облегчение.
Роэн положил голову ей на плечо, зарылся лицом в ее волосы и шею, словно хотел скрыться от всего мира.
Она дала ему убежище, которого он жаждал, дала, не задавая вопросов, не в силах придумать, какой добрый совет ему необходим, чтобы помочь нести тяжкое бремя. Все, что она могла безмолвно ему подарить, была ее любовь, хотя он утверждал, что не нуждается в ней.
Она продолжала гладить его волосы и утешать прикосновениями.
Наконец он поднял голову, посмотрел ей в глаза и прижался к губам сладчайшим поцелуем.
Она сжала его лицо руками и ответила таким же поцелуем.
Он медленно вышел из нее и помог встать. Пока она одергивала платье, он застегивал панталоны. Но тут же безмолвно обнял ее и они долго стояли так, затерянные в своих мыслях. Он нежно гладил ее волосы. Она довольно вздохнула.
— Я воплощение зла, Кейт? — прошептал он. — Ты должна решить это за меня. Сам я больше не в силах сказать.
— Нет. Конечно, нет. Ты вовсе не зло, и ты не проклят. Но полагаю… я боюсь за тебя, если будешь продолжать игнорировать свое сердце.
— Мое так называемое сердце, — устало пробормотал он. — Если хочешь знать, оно почти разбито мраком этого мира.
— Позволь мне излечить его.
— Я с детских лет приучен бороться со злом, о котором рассказывал твой отец. Но оно коснулось и меня.
— Знаю, дорогой.
— Разве? — Он отстранился от нее. — То, что ты видела сегодня ночью, вполне обычная для меня вещь.
— Я вполне это понимаю. Не настолько наивна. Ты воин, Роэн, и происходишь из древнего рода воинов. Это в твоей крови. И не пугает меня.
— А должно. Я убийца, Кейт.
— Нет. Если бы людей, подобных тебе, не существовало, кто противостоял бы злу? Кроме того, я точно знаю, насколько ты чист и благороден.
— Ты все еще находишь меня благородным, даже после того как я втянул тебя в сделку с дьяволом? — пробормотал он, изучая ее.
— О, Роэн, глупый герцог! — тихо рассмеялась она, гладя его по щеке. — Я знаю, на что ты пошел, чтобы меня защитить. Но мне пора. — Она повернулась и в два шага пересекла крошечную каюту.