Гретна-Грин

Куинн Джулия

— Бред сумасшедшего!

— Если бы я был менее уравновешенным человеком, — сказал он, жестом показывая хозяину гостиницы, что бы им принесли немного сыра, — я мог бы и обидеться.

— Вы не можете взывать к Роберту Брюсу, — настаивала она на своем.

— Ох. Почему нет? Я уверен, что у него больше времени наблюдать за мной, чем у Иисуса. В конце концов, перед Иисусом целый истекающий кровью мир, о котором нужно заботиться. Даже о сассенахах, таких как Вы.

— Это неправильно, — твердо заявила Маргарет, задрожав от его слов. — Это

совершенно неправильно.

Ангус пристально посмотрел на нее, а затем прочистив горло, предложил:

— Возьмите немного сыра.

Маргарет удивилась смене темы разговора, но сыр взяла и откусила небольшой кусочек.

— Вкусно!

— Я бы рассказал о превосходстве шотландского сыра, но боюсь, что Вы будете себя чувствовать ущербно из-за вашей национальной кухни.

— И это после хаггиса?

— Поэтому мы, шотландцы больше и сильнее англичан.

Она фыркнула совершенно неподобающе леди:

— Вы невыносимы!

Ангус расслабился на стуле, откинувшись на спинку и сложив руки на груди. Он выглядел довольным, уверенным в себе человеком, который всегда знал, что ему нужно в жизни. Маргарет не могла отвести от него взгляда.

— Возможно, — снизошел он. — Но зато меня все любят.

Она бросила в него оставшимся куском сыра. Он ловко поймал его и засунул в рот. Дьявольски усмехаясь, он поинтересовался:

— Вам действительно нравиться бросаться чем-нибудь, не так ли?

— Как ни странно, я никогда этого не делала, пока не встретила Вас.

— А мне всегда говорили, что я вызываю все лучшее в людях.

Маргарет открыла рот, чтобы ответить, но, вздохнув, передумала.

— Ну что опять? — спросил явно удивленный Ангус.

— Я собиралась Вас оскорбить.

— Не то, чтобы я удивлен, но все же, почему Вы передумали?

Она пожала плечами.

— Я Вас совсем не знаю. Но тем не менее, мы сидим здесь и препираемся, как старая супружеская пара. Это как-то непостижимо.

Ангус внимательно вгляделся в ее лицо. Она выглядела усталой и измученной, и только немного расстроенной, как-будто до конца не осознающей, что она находится в Шотландии, обедает с незнакомым мужчиной, которого хотела недавно поцеловать.

Предмет его размышлений ворвался с его мысли с вопросом:

— Разве Вы так не думаете?

Ангус искренне улыбнулся.

— Я должен что-то сказать по этому поводу? — откликнулся он, за что заработал довольно угрюмый взгляд. — Хорошо, хорошо, — примирительно продолжил он, — вот, что я думаю. Я думаю, что настоящая дружба быстрее всего расцветает под давлением чрезвычайных обстоятельств. Учитывая сегодняшние события и общую цель, которая объединяет нас, не удивительно, что мы сидим и наслаждаемся едой в компании друг друга, как-будто знакомы многие годы.

— Да, но…

Ангус весело хохотнул, представив насколько чудесна была бы его жизнь, если из английского языка удалить слова: «да» и «но», затем предложил:

— Спрашивайте меня.

— Прошу прощения? — недоуменно

переспросила она.

— Вы хотите знать обо мне больше? Вот Ваш шанс. Спросите о чем хотите.

Маргарет задумалась. Дважды она открывала рот, что бы задать вертящийся на языке вопрос, но только снова закрывала его. Наконец она, наклонившись к нему, спросила:

— Ну, хорошо. Почему Вы с такой яростью защищаете женщин?

Крошечные белые линии появились вокруг его рта. Эта почти незаметная реакция подсказала Маргарет, что ее вопрос расстроил его. Его рука потянулась к кружке с пивом.

— Любой джентльмен придет на помощь леди.

Маргарет покачала головой, вспоминая тот, полный дикой ярости взгляд, который был у него, когда он избивал мужчин, которые напали на нее.

— За этим для Вас стоит что-то гараздо большее, чем просто джентльменский поступок. Что-то, что случилось с Вами. — ее голос стал мягче и сочувственней. — Или с кем-то, кого Вы любили.

Ответом была мертвая тишина. А затем Ангус сказал:

— С моей кузиной…

Маргарет ничего не сказала, пораженная печалью в его голосе.

— Она была старше, — продолжил он, уставившись в кружку с пивом. — Семнадцать, а мне девять. Но мы были очень дружны.

— Похоже, что Вам повезло, что она у Вас была.

Он кивнул.

— Мои родители часто бывали в Эдинбурге. Они редко брали меня с собой.

— Мне жаль, — пробормотала Маргарет, в полной мере осознающая, что значит скучать по родителям.

— Не стоит. Я никогда не был одинок. У меня была Катриона, — он сделал глоток пива и продолжил, — она брала меня с собой на рыбалку, позволяла ходить за собой по пятам, давала несложные поручения. Она учила меня таблице умножений, когда мои наставники от отчаяния опустили руки, — задумчивая улыбка появилась на его лице. — Она сложила из нее песню. Забавно, что чтобы вспомнить сколько будет шестью семь, мне нужно было пропеть это.

В горле у Маргарет образовался комок, потому что она интуитивно поняла, что у этой истории не будет счастливого конца.

— Как она выглядела? — спросила она, сама не понимая, почему для нее это интересно.

Ностальгическая улыбка пропала.

— Ее глаза были почти такого же цвета, как Ваши, может быть слегка синее, а волосы были насыщенного золотого цвета, отливающего краснотой. Она обычно очень расстраивалась по этому поводу.

Он замолк, и Маргарет пришлось вслух задать вопрос, который, казалось, повис в воздухе:

— Что с ней произошло?

— Однажды она не пришла. По вторникам она всегда приходила. В другие дни я не был уверен, придет она или нет. Но по вторникам она всегда приходила, что бы помочь мне позаниматься с числами, перед приездом моего учителя. Я подумал, что она заболела и пошел к ней, что бы подарить цветы, — он глядел с потерянным выражением на лице. — Мне кажется, что я немного был в нее влюблен. Иначе, с чего бы это девятилетнему мальчишке нести цветы своей кузине?