Грёзы и предостережения
Шрифт:
Дальнейшее слилось в какую-то череду рыданий, самосожалений и странную горькую исповедь-обвинение. Старик же на все мои выпады лишь бережно перебирал мои волосы, как в детстве, легонько поглаживая по голове. В голове все смешалось — прошлое, миры, родители, детство… Такое счастливое тут и такое одинокое там…
— Это не может быть правдой, — всхлипнув в очередной раз, произнесла я.
— Почему? — спросил сидящий рядом эмрин.
— Игорь делал тест ДНК, — вдруг вспомнила я тревожащую меня мысль.
Вопросительно взлетели
— Это такой тест подтверждающий родство, — попробовала объяснить я. — Берут кровь или слюну на анализ.
Старик все также молчаливо взирал на меня, требуя сбивчивых продолжений.
— Он подтвердил, что мой отец умер… И Игорь сын его двоюродного брата…
— А это…, - облегченно выдохнул эмрин и вдруг открыто улыбнулся: — Ты же не думаешь, что мы отправляли вас всех в неизвестность? Тем более детей. Нет. Твой отец лично занимался переходом и когда я бросал тебя, я знал, что ты там будешь ни одна. Иначе бы ушел с тобой.
— Но…, - хотела возразить я, но он не позволил.
— В ту ночь мы поздно почувствовали угрозу. Да, и нападавшие выбрали самое удачное время — обряд единения, когда только вступившие в силу драконы особо уязвимы, а площадка рождений почти не охраняется. Когда случилось нападение, мы с твоими родителями разделились. Я отправился защищать площадку, отец готовить переход, а мать за тобой…
— Но меня не оказалось дома…
— Да. Но тебя быстро нашли, — моментально пресек он мои мысли, в которых я уже видела себя виновницей задержки и смерти мамы. — Если бы не этот дым, меняющий нашу суть, то мы бы все спокойно ушли в безмагический мир.
Я кивнула, довольствуясь этим объяснением.
— А кузен? Брат отца…
— Мы много веков взаимодействовали с тем миром. Иногда туда уходили потерявшие дракона, но не желающие умирать. Твой прадед по отцу бы из их числа.
— Но…
— Никаких «но», Дара. Просто прими свое прошлое. Теперь тебе доступна твоя память целиком, а не отголосками.
На несколько минут повисла тишина, разбавляемая только шумом ветра и мерным дыханием малыша на моей груди. Я пыталась вспомнить, уложить все воедино, но в голове металось так много и ничего не складывалось. И тогда я заговорила, озвучивая свои сумбурные видения:
— Из пепла пламени родился первый дракон и пролился огненным дождем. Одиночество и тоска стали их верными спутниками на долгие годы, пока из земли не восстали первые люди. Нет, не люди. Рейттары. Новая раса, сотворенная Создателем, чтобы уравновесить мощь драконов.
На мой выжидающий взгляд старик кивнул, подтверждая, и подбадривающе улыбнулся: мол, продолжай.
— Позже на огромных космических кораблях спустились на землю этого мира Иные. Обычные люди, не имеющие даже зачатков магии. Зато имеющие грозное оружие способное сразить сильнейшего хищника этой земли — дракона. А когда они поняли, что рейттар убить проще, а дракон не может жить без своего всадника, они стали охотится на них. И рейттары исчезли. Скрылись, затерявшись в людских поселениях, растворившись среди обычных людей и
— В этом нет ничего удивительного, Дара. Никто кроме нас не знал о полном слиянии. И они видели летающих на драконах девушек.
— Речь идет о всадниках, — перебила я.
— Ты права, — усмехнулся старик. — Мы можем отделять свою суть. Вот так, — и рядом с ним возник бирюзовый дракон.
— Не просто превращаться?
— И просто превращаться. Дракон это чистая магия нашего мира. Воплощение ее. Ты можешь с ним слиться став одним целым, а можешь отделять его от себя, материализуя отдельной личностью.
— Но Джури и есть отдельная личность. Она рождена драконицей из яйца, — убежденно добавила я. — Я видела это! — заявила категорично, вспомнив свой сон-видение.
Эмрин усмехнулся по-доброму, снисходительно-понимающе, как учитель видящий стремление делающего ошибки в своих рассуждениях ученика к знаниям:
— Ты права. Когда после нападения остались только ущербные, вылупившиеся драконы не захотели их принимать как свою вторую суть. Они одичали, превратившись в беспощадных драгов, воющих с людьми и выжигающих своим огнем целые поселения. Другие же драконы, так и не нашедшие своего рейттара, умерли или уснули, предпочитая спокойное забвение одинокой жизни.
— Но почему возникли ущербные? Разве не должны все дети получать своего дракона при рождении?
— Мы не знаем. Хотя очень старались это узнать. Но они рождались всегда, отверженные магией этого мира. По одному, максимум два на поколение… Но потом их стало больше…
— Это вы проводили тот эксперимент? — озвучила я мелькнувшую в голове догадку, но тут же притихла, заметив выражение глаз старика: — Нет, сомнительно. Вам проще было выкинуть «ущербных» за пределы своей жизни.
Грустная сожалеюще-виноватая улыбка.
— Думаешь, это легко? Мне пришлось отказаться от сына и своей ишессы, — зло буркнул старик, не увидев сочувствия и понимания в моем взгляде.
— Что значит ишесса? — перевела я разговор на другое.
— Единственная для дракона. Его избранница, его любовь, его жизнь…
— Я думала ишесса это просто девушка, женщина, — сбивчиво пробормотала я, отгоняя непонятно откуда взявшееся чувство вины. — А рушши?
— Ребенок, над которым установлена опека. Говоря так, дракон признает свое право защищать ребенка.
— Не сын?
— Почти, но нет, — качнул головой эмрин.
— Ты эмрин или эмре? — решила уточнить я и этот вопрос.
— Жрец или главный жрец? Я единственный выживший жрец, Дара.
— Почему я не помню этого языка?
— Вспомнишь. Обязательно вспомнишь. Когда позволишь себе поверить и принять магию.
— Магию? Не хочу я никакой магии.
И снова эта грустная понимающая улыбка, прячущаяся в бороде.
— И не выйду замуж за указанного, не стану инкубатором. Так что не сильно возлагай надежды, — предупредила я.