Грибификация: Легенды Ледовласого

Беренцев Альберт

Вступительная заставка шла невыносимо долго, Хрулееву продемонстрировали, как оживший в очередной раз монохромный зверек радостно вылезает из яйца.

Родившись, зверек немедленно потребовал жрать и играть, но Хрулеев, выматерившись, бросился скорее настраивать часы. Ему казалось, что он потратил на смену батареек пару минут, поэтому Хрулеев решил установить время 20:00.

— Потом пожрем и поиграем, окей? — спросил Хрулеев электронную зверушку и тут же, пока тварь не успела ответить, выключил тамагочи.

Кормежка детей

уже заканчивалась, пора было убираться из города. Но Хрулееву хотелось закончить осмотр улицы, завтра он планировал сходить к северной Грибной площадке и сюда больше не возвращаться, а в этой части города неосмотренным остался самый конец улицы, где располагались центральная площадь и здание госадминистрации.

Хрулеев прикинул, что они находятся довольно далеко от Грибной площадки, а дети после кормежки обычно некоторое время торчали возле Гриба, хотя как ведут себя и что делают оредежские дети, когда не кормятся, Хрулеев наверняка не знал. В некоторых городах дети, покормившись, начинали патрулировать окрестности, убивая всех встреченных взрослых, в других находились возле Гриба круглые сутки и никуда не ходили. Хрулеев решил рискнуть.

— Тото, за мной! Сгоняем быстро к зданию администрации, потом захватим песий труп и свалим в лес жрать. Пошли. За пять минут управимся, обещаю.

На центральную площадь Хрулеев и Тотошка пришли уже в сумерках.

На площади было тихо, ветер гонял по асфальту газеты и мусор. Трупы здесь были, но кто-то аккуратно сложил их в самом дальнем от здания Оредежской администрации углу площади.

Располагавшийся здесь же Офис Президентских штурмовиков был сожжен.

В центре площади возвышался типовой чугунный памятник, такие памятники в 1994-1995 годах поставили во всех городах Республики. Чугунный Президент в костюме стоял на гранитном постаменте, в одной руке он держал свой непременный граненый стакан, а другой рукой даровал детям мира Гриб.

Памятник воспроизводил Президента в реалистической манере во всех подробностях, Хрулеев даже заметил, что на сжимавшей стакан руке не хватает одного пальца. В газетах когда-то писали, что Президент в юности пытался разобрать гранату, и палец ему оторвало взрывом.

На постаменте был выбит оредежский герб — борзая с перекрещенными речкой и железной дорогой в зубах, ниже герба размещалась чугунная табличка с надписью:

«ОРЕДЕЖ

Основан в 1897 году

Грибифицирован в 1994 году»

Здесь что-то было не так. Хрулеев внимательно осмотрелся и тогда осознал причину своей тревоги, ни на площади, ни на огромном бетонном фасаде здания администрации не было ни одного послания от Германа. Неизвестный Герман почему-то избегал этого места, и от этого Хрулееву стало не по себе.

Над зданием администрации все еще развевались два флага, и это тоже было странным. Республиканский серо-черно-стальной триколор на высоком флагштоке соседствовал с Оредежской сукой на флагштоке пониже.

Здание

администрации мрачно смотрело на Хрулеева черными окнами с выбитыми стеклами. Взгляд Хрулеева скользнул ниже флагштоков, и он вдруг увидел, что одно из окон на третьем этаже задрапировано тканью. Уже почти стемнело, пора было убираться из города, времени колебаться и решать не было.

— Мы только быстро посмотрим, что там внутри, и сразу уходим, обещаю, — сказал Хрулеев Тотошке. Он опустил на землю вещмешок и нашарил в нем портативный фонарик.

Хрулеев: Последний в мире градоначальник

3 октября 1996

Балтикштадтская губерния

Сначала Хрулееву было все еще тревожно и страшно в черном чреве здания оредежской администрации, но вскоре он успокоился. Луч портативного фонарика шарил по стенам с обсыпавшейся штукатуркой и бетонному полу.

Ничего опасного здесь вроде бы не было, луч фонарика выхватывал из темноты переломанную мебель, разбросанные документы, останки инфографики на стенах и редкие трупики дохлых крыс.

Хрулеев заглядывал в темные коридоры и опустевшие кабинеты, но повсюду были только обычные запустение и мусор. Единственной странностью, пожалуй, было только полное отсутствие человеческих трупов.

Широкую лестницу, ведущую на второй и третий этажи, все еще покрывал алый парадный ковер. Хрулеев решил не тратить время на осмотр второго этажа и сразу подняться на третий, чтобы заглянуть в то подозрительное помещение, окно которого, как заметил Хрулеев с площади, было задрапировано тканью.

Тотошка держалась рядом с Хрулеевым, но не выказывала никаких признаков беспокойства. Алый ковер поглощал звук шагов, и, отбросив страх, освещая себе путь фонариком, Хрулеев стал подниматься на третий этаж.

Дойдя наконец до верхней площадки лестницы, Хрулеев увидел длинный темный коридор, уходивший отсюда в обе стороны. Чтобы попасть в интересующее Хрулеева помещение нужно было идти налево. Третий этаж выглядел таким же раздолбанным и заброшенным, как и остальное здание.

Хрулеев сделал несколько шагов по коридору влево, а дальше события стали развиваться стремительно.

Сначала Хрулеева оглушил резкий скрежещущий звук, а в следующую секунду по глазам яркой вспышкой резанула боль.

Хрулеев зажмурился, Тотошка залаяла.

Открыв ослепленные ярким светом глаза, Хрулеев не поверил в то, что видит.

Коридор был освещен светом, настоящим электрическим светом, неоновые лампы на потолке жужжали. Хрулеев не видел электрического освещения в зданиях уже полгода, электричество и неоновые лампы вдруг показались ему чем-то волшебным и неотмирным, небывальщиной, которой быть не может.

Тотошка лаяла на кого-то за спиной Хрулеева, и Хрулеев резко обернулся.

С лестничной площадки на него смотрел человек. Не ребенок, взрослый.