Грибификация: Легенды Ледовласого
Шрифт:
Под недовольным взглядом капитана-охранника Сагануренов извлек из карманов штанин засунутые туда сегодня утром вещи — иссопливенный носовой платок, блокнот, две авторучки, зажигалку, пачку сигарет «Шипка», обрывок газеты, крышечку от ряженки, юбилейный значок «70 лет ВЧК-КГБ» и даже засохшую головку розы. Розу он вроде бы купил, чтобы подарить маме на восьмое марта, но совсем забыл об этом. Роза засохла в ящике стола Сагануренова, а сегодня утром она каким-то образом попала к нему в карман...
Внутри у Сагнауренова вдруг все похолодело. Удостоверения на было. Он забыл
Сагануренов вспомнил, что на нем еще есть пиджак, а в пиджаке — карманы. Он засунул во внутренний карман пиджака руку и извлек оттуда еще один блокнот, кубик рубика, пачку прописанных психиатром таблеток, которые он естественно не пил, четыре запасных пуговицы и огрызок карандаша. Наблюдавший все это время за Сагануреновым капитан-охранник нахмурился. Проходившая мимо молодая секретарша бросила на Сагануренова взгляд и хихикнула. Сагануренов рассвирепел.
Собрав остатки воли, он сунул руку в боковой карман пиджака, и пальцы наконец нащупали заветную корку. Торжествующе достав удостоверение, немного погрызенное по краям самим Сагануреновым пару дней назад в припадке нервозности, он решительно сунул корку в окошко охраннику. Но Сагануренов промахнулся мимо окошка, удостоверение стукнулось о пуленепробиваемое стекло и упало на пол.
Сагануренов вздохнул. Наклоняться — одно из самых мучительных, неприятных и ненавистных движений в жизни. Но делать нечего. Прежде чем нагнуться за удостоверением, он собирался еще минуту, за это время в здание через пропускной пункт прошло человек пять. Наконец Сагануренов изловчился и, сконцентрировав все силы на этом движении, подобрал с пола корку и пихнул ее капитану-охраннику. На этот раз он попал в цель.
Пока капитан сверялся со списками, Сагануренов рассеянно рассматривал охранника.
На указательном пальце правой руки у капитана был очень длинный неуставной ноготь. Остальные ногти подстрижены, а этот длинный. Такой ноготь иногда носят гитаристы, чтобы удобнее было играть. А вот на левой руке ногти пожелтели, как будто капитан много курил очень дешевые папиросы.
Ага. Курил дешевые папиросы и играл на гитаре. Странные занятия для сотрудника КГБ, тем более из двадцать седьмого управления. Офицер госбезопасности будет заниматься подобным разве что в боевом походе. А где у нас сейчас боевой поход? Был вроде в Афганистане, но последние войска выведены еще два года назад. Но этот капитан, судя по ногтям, был там совсем недавно. Еще и загорел. Точно Афганистан.
Что мог делать сотрудник КГБ в Афганистане уже после вывода войск? Только охранять высшее просоветское руководство Демократической республики Афганистан, скорее всего — самого генерального секретаря Наджибуллу.
Но теперь этот капитан сидит тут и проверяет документы на входе. И звание у него для охранника слишком высокое. Обычно тут сидел лейтенант. Значит, капитана наказали. Вероятно, ему приказали больше не охранять Наджибуллу и отозвали домой. И это в ситуации, когда Наджибулла контролирует только десять процентов Афганской территории, и повсюду рыщут моджахеды. Генерального секретаря НДПА бросили на произвол судьбы, капитан стал спорить
Но зачем капитан стал спорить с начальством? Видимо, он успел подружиться с Наджибуллой и не хотел бросать его, понимая что генсек нуждается в охране. А раз капитан и Наджибулла подружились — значит, хоть раз точно пили вместе водку.
Все эти рассуждения пронеслись в мозгу Сагануренова автоматически за пару секунд, пока он рассеянно смотрел на капитана. Капитан все копался в списках, хотя остальных сотрудников и посетителей он пропускал быстро. Обстановка накалялась.
Мама всегда учила Сагануренова, что чтобы наладить отношения с людьми, надо проявить к ним искренний интерес. Например, тактично спросить что-нибудь об их жизни. Сагануренов кашлянул.
— Эм... Товарищ капитан, я вижу, вы недавно из Афганистана. А вот, скажите, товарищ Наджибулла, когда пьет водку, — закусывает или нет? — тактично спросил Сагануренов.
— Конечно закусывает, — машинально ответил капитан, продолжая копаться в списках, — Только он пьет мало. Пару рюмок в месяц... Что?
Капитан осознал смысл сказанного Сагануреновым и, внезапно забыв про списки, поднял на него глаза. Глаза у охранника были совсем круглыми и сейчас находились где-то в районе лба.
— Что вы сейчас сказали? Откуда вы...? — с ужасом произнес капитан, — Разве мы знакомы?
— Да нет вроде, — промямлил Сагануренов, — Но вы же просто друг Наджибуллы, вот я и решил поинтересоваться, закусывает ли...
— Так, — сказал капитан, — Так. Минутку.
Капитан схватил внутренний телефон:
— Второй пост. Послушайте, товарищ майор, тут очень странный гражданин. Очень. Ага, по документам он вроде сержант КГБ, но совсем не похож на нашего сотрудника... А подойдите, пожалуйста.
Майор появился через полминуты.
На указательном пальце майора была характерная мозоль, которая появляется, если много стрелять за короткий промежуток времени. Кроме того, майор чуть подергивал плечом, как будто плечо было отбито стрельбой из ружья. В левом уголке рта майора был свежий едва заметный след губной помады, а на левом плече мундира лежал длинный женский волос. На пальце у майора было обручальное кольцо.
— А, между прочим, охотиться на утку в апреле запрещено, товарищ майор, — сказал Сагануренов, — И жене изменять тоже нехорошо. Особенно с секретаршей на работе.
Майор, задумчиво мявший в руках погрызенное удостоверение Сагануренова, печально посмотрел на капитана:
— Ты совсем дурак, Петров? Это же Сагануренов! Немедленно пропустить. А в следующий раз пропускай его сразу же, даже если у него не будет удостоверения. По поводу него у нас особые указания. А вы, Сагануренов, идите уже скорее, куда шли. Главное, никому по пути больше ничего не говорите, я вас прошу. Я понимаю, что вам лень и тяжело подниматься по лестнице. Но вы уж идите скорее отсюда. Давайте, вы сможете. Вам на третий этаж. Смотрите не перепутайте. Третий этаж, если что, находится между вторым и четвертым. Идите, Сагануренов, идите уже!