Грибификация: Легенды Ледовласого
Шрифт:
Раздобыв их, я стал ездить по стране и искать нужных нам кустарей. Через три недели я обнаружил на Сицилии стеклодува, сделавшего тот самый barattolo per salare i limoni, в котором хранилась ваша Субстанция. Точнее не самого стеклодува, и даже не его мастерскую, которая уже давно не существует, а наследников. Они подтвердили, что стеклодув действительно делал такие сосуды в тридцатых и сороковых годах.
Кузнец, сделавший крышку, нашелся в соседней деревне. Он в отличие от стеклодува до сих пор жив, хотя давно уже не кует. Такие крышки кузнец стал изготавливать только
Продукция стеклодува продавалась в провинции Энна, это самая глухая и центральная область Сицилии. Быт и нравы там до сих пор во многом средневековые. Потребителями продукции стеклодува были в основном местные крестьяне, и, разумеется, никто из них никак не мог перевезти банку в СССР. Более того, большинство этих крестьян даже никогда не покидали Сицилии. И тем не менее, я вскоре обнаружил в городке Ассоро одного довольно странного человека. Точнее, родных этого человека, а сам он пропал без вести в 1941...
— Ага, — сказал генерал, — Значит, все-таки итальянский фашист, как я и говорил?
— В том-то и дело, что нет. Фашист, но не итальянский.
— То есть?
— Ну, я обратил внимание на немецкую семью, предки которой переехали на Сицилию еще в 1918. Глава этой семьи был коммерсантом и продавал в Германии сицилийские сыры. Не гнилые с опарышами, а обычные.
Так вот, эта семья регулярно покупала продукцию у кузнеца и стеклодува, которые изготовили интересующую нас банку. Фамилия этой семьи — Крюгер. Как только я впервые посетил их под видом атташе МИДа СССР по культуре, на этот раз уже якобы в рамках дней советско-немецкой дружбы, мне сразу же поведали интереснейшую семейную байку. Точнее, быль.
Дело в том, что, начиная с тридцать девятого года, по всей Италии ездили немецкие агитаторы и предлагали местным итальянским гражданам-фольксдойче получать гражданство Рейха и помогать Германии сражаться в мировой войне. В итальянской печати по требованию немцев была развернута аналогичная пропагандистская компания.
В результате, один из Крюгеров, а именно восемнадцатилетний Альбрехт, решил вспомнить, что он немец и получил гражданство, несмотря на протесты остальных членов семьи, скептически настроенных по отношению к Гитлеру.
Но самое главное не в этом. Дело в том, что, когда Альбрехт уезжал, мама дала ему с собой в дорогу банку соленых лимонов. Да-да, товарищ генерал. Полностью аналогичную той, в которой помещалась Субстанция. Я знаю это наверняка, потому что в семье Крюгеров уже несколько поколений солят лимоны в таких банках. Да что говорить, я сам видел это своими глазами. У них и сейчас стоят в подвале такие же банки.
И Альбрехт Крюгер уехал с банкой соленых лимонов. Через две недели после отъезда в августе 1941 года он прислал родным одно единственное письмо, из Кельна. Сообщал, что будучи, как гражданин Рейха, призван в армию, отправляется на сборный пункт...
Сагануренов замолчал.
— Ну, а дальше? — спросил генерал.
—
Я не обнаружил никаких данных о нем вообще. Последняя запись — о том, что Альбрехт явился на сборный пункт, это зафиксировано. Но в какие войска его отправили неизвестно. Как будто он растворился прямо на сборном пункте.
Семья Крюгера искала его долгие годы, но тоже ничего не выяснила до сих пор. Правда, есть один предельно странный факт. Мама Альбрехта в январе 1942 года получила из швейцарского банка чек на сумму аналогичную пяти тысячам американских долларов. Отправитель чека оказался несуществующим лицом, а сам швейцарский банк «Banque de gnomes gourmands» в принципе не выдает никакой информации о своих клиентах.
Но мама Крюгера получала такие же чеки еще дважды — в январе сорок третьего и в январе сорок четвертого. А вот в январе сорок пятого чек уже не пришел, и больше вообще никогда не пришел. Вот и все, товарищ генерал.
Генерал некоторое время молчал, прохаживаясь по собственному кабинету, потом сел и поморщился, потом встал и принялся снова пересчитывать доллары. И только потом произнес:
— Это очень странная история, Сагануренов. Хм... А когда вы успели съездить в Германию?
— Так я не ездил, если честно. Я послал агентов, ну которых вы мне дали. Но я им ничего не говорил, кроме того, что мы ищем Крюгера и банку соленых лимонов. Они конечно удивились...
— А в Швейцарию вы, я так понимаю, не совались?
— Нет, конечно. А смысл? Банк «Banque de gnomes gourmands» никаких справок не выдает даже ЦРУ, не то что нам...
— Ладно, напишите мне вот на этой бумаге имя мамы Крюгера, имя несуществующего отправителя чека и номер его счета. Уверен, что вы помните всю эту информацию. Я наведу справки по своим каналам.
Пока Сагануренов писал, генерал призадумался. Наконец он сказал:
— Итак, что мы имеем? Если мы с вами правильно реконструировали картину произошедшего, то получается следующее. Этот ваш фриц едет служить Гитлеру с банкой соленых лимонов и бесследно исчезает в Кельне в сорок первом, прямо на сборном пункте. Его маме кто-то очень богатый за что-то платит. Банка исчезает вместе с фрицем.
Потом она всплывает в сорок четвертом. Но в банке уже не соленые лимоны, а Субстанция. Ее присылают в институт без всяких пояснений, так что директор решает выбросить ее, но банку зачем-то похищает уборщица.
И в период с сорок первого по сорок четвертый банка еще и становится вещдоком по некоему политическому делу, причем в отношении не фрица, а неизвестного нам советского гражданина. И нам про это дело ничего не известно, хотя я вообще-то генерал КГБ. Звучит как бессмыслица, на самом деле. Я все верно изложил?