Грибификация: Легенды Ледовласого
Шрифт:
Из потоков ледяной воды вдруг вышел человек в плащ-палатке. Трехметрового роста и невероятно жирный. Хрулеев испугался. Человек быстро скинул капюшон.
— Блинкрошев?
Блинкрошев достал из недр собственной плащ-палатки короткое костяное копье, покрытое вырезанными знаками. В темноте дождливой ночи знаки на копье горели оранжевыми, от них исходило тепло.
— Не таковы ли мы сами? — спросил Блинкрошев, — Всегда одна ошибка. Одна и та же.
— Что ты несешь? Где мы? Я умер? — еще больше перепугался Хрулеев, — Зачем тебе это копье?
—
— Нет! — заспорил Хрулеев, — Я просто ищу дочку! И я когда-то действительно был грибификатором, но теперь...
— Многие были грибификаторами, — перебил Блинкрошев, — Но сейчас Грибу служишь лишь ты один. Ты его главный слуга, без тебя — он ничто.
— Как это?
Блинкрошев не ответил, он всадил копье Хрулееву в грудь. Хрулеев пошатнулся от удара и посмотрел вниз. Из его грудины торчало древко копья, его пробило насквозь. Ребра были переломаны, а сердце насажено на копье. Из груди Хрулеева хлестали потоки крови, смешиваясь с ледяным дождем.
— Благодетель, помоги! — закричал Хрулеев, — Эта тварь хочет помешать нам! Он убил меня! Убил! Спаси меня, благодетель! Я отдам тебе дочку, отдам...
Его крики были услышаны, мокрый асфальт под ногами вдруг задрожал, потом закрошился, и из него вырвались отростки Гриба. Отростки схватили Блинкрошева и стали душить, тот упал на колени.
Блинкрошев вдруг рассыпался, от него остались только огромная плащ-палатка и груда мокрого песка. Асфальт треснул, и черная разверзшаяся щель поглотила Хрулеева. Отростки понесли его куда-то вниз, он плыл по Грибному мицелию, в самое нутро Гриба.
Отростки выплюнули Хрулеева в глубоком подземелье, в сосредоточении зла. Здесь шел пир. Стены зала были живыми и дышали, Хрулеев понял, что весь зал — часть организма Гриба.
Зал освещался светящейся плесенью на стенах. В центре зала на троне восседал Грибной король, он пустил длинные отростки и сросся с живым Грибным троном. На голове Короля была корона с живыми зубьями в форме грибов. В руке Грибной король держал живую дышащую чашу с перегноем. Король бы высок, его голова была под самым потолком зала.
Трое прекрасных наложниц ублажали Короля. Их тела были серыми и пористыми, а волосы состояли из мицелия. Но они были красивы, юны и умелы. Одна наложница глубоко целовала Грибного короля, Хрулеев слышал, как она жует его язык. Вторая сидела возле колен Короля и ублажала его ртом. Третья массировала пятки Королю.
— Ты Грибной Король? — спросил Хрулеев, — Мэр Оредежа Автогенович говорил мне про тебя. Но я думал, что это просто бред сумасшедшего...
— Что? — вскричал громовым голосом Грибной Король, поднимаясь с трона, — Чего вы ждете? Убейте этих мудаков!
Наложницы бросились на Хрулеева. Хрулеев выхватил пистолет и выстрелил одной из них в колено. Но Грибное тело наложницы просто всхлюпнуло и проглотило, всосало в себя
Хрулеев вдруг очень устал, глаза у него слипались. Он уснул, а когда проснулся, понял, что битва окончена. Они проиграли. Залы Грибного Короля были разрушены, в темноте и пустоте остались только трупы.
Хрулеев всматривался в их лица — германцы, рабы с номерами на лбах, ордынцы в тюбетейках, Президентские штурмовики в черных шлемах. Все мертвы.
Но кто-то выложил трупы погибших концентрическими кругами, в центре этих кругов из мертвецов было оставлено небольшое свободное пространство, там что-то лежало. Ступая прямо по трупам, Хрулеев двинулся туда.
Под его ногами хлюпала кровь, трещали кости, ощущалась мягкая податливая мертвая плоть. В центре кругов из мертвецов лежала Люба. Дыра в ее щеке затянулась и зарубцевалась, никаких свежих ранений на теле не было. Но она была мертва. Рядом с телом валялся ее макаров. Лицо Любы было перекошено гримасой ужаса, глаза округлились, челюсть была неестественно сведена. Хрулеев едва узнавал ее.
— Как же так, Люба... Ты же никогда никого не боялась...
Но труп не ответил. Хрулеев кое-как перебрался через мертвецов и пошел дальше, в пустую темноту, где не было ни верха, ни низа. Он долго шел в абсолютной тишине, а потом увидел неясный силуэт огромного человека слева. Человек сидел за столом среди тьмы. В стакан на столе была налита водка. Хрулеев подошел ближе:
— Здравствуйте, господин Президент.
Но Президент не видел Хрулеева, он смотрел сквозь него.
— Eure Hoffnung heisse: «m"oge ich den "Ubermenschen geb"aren!»* — сказал Президент, обращаясь к кому-то за спиной Хрулеева.
Хрулеев обернулся, но увидел лишь черную сияющую тьму. Снова повернувшись к Президенту, он увидел, что нечто изменилось. Водка в стакане Президента окрасилась красным. Хрулеев хотел предупредить Президента, остановить его, но тот, не обращая внимания на крики, влил в себя стакан крови. Голова Президента взорвалась, тело тяжело упало на стол, и стол развалился с громким хрустом. В темноту полетели щепки.
Остался только стул, но на нем теперь сидел не Президент. Хрулеев подошел ближе. К стулу была привязана изувеченная молодая девушка. Она была раздета догола. В золотых волосах застыли засохшие капли крови, лицо посинело и распухло, соски на грудях были выжжены, промежность перемазалась кровью. Девушка сказала кому-то по-немецки:
— У нас, скандинавов, есть древнее поверье. Оно упоминается еще в сагах эпохи викингов, но гораздо старше даже их. Мы считаем, что умирающий частично находится уже в ином мире, и способен видеть тайны прошлого и будущего. Поэтому умирающих женщин просили изречь пророчества перед смертью, иногда их слова даже записывали. Я умираю. Ты убил меня. И ты услышишь свое пророчество...
— Пророчества меня мало интересуют, если честно... — ответил из темноты незнакомый Хрулееву мужской голос. Голос говорил по-немецки, но с каким-то странным акцентом, определенно не русским и не скандинавским.