Грим
Шрифт:
И снова руку Малфоя украшала Черная метка, а спину — огромная татуировка. Он снова стал собой.
*
«Мисс Грейнджер, примите зелье», — голос раздавался будто издалека. Она хочет ответить ему, сказать, как ей больно, но сил нет. Боль медленно отступает, и Гермиона погружается в целебный сон.
Вереница цветных пятен, несвязных образов, чьих-то искаженных лиц, обрывочных непонятных мыслей. Она тонет в этом водовороте сумасшествия. Всего одна мысль: «Бежать».
Бежать. Она не видит.
Бежать.
Гермиона кричит, но с губ срывается еле слышный хрип. Чей-то знакомый голос говорит что-то, она чувствует, как по горлу течет сладковатая жидкость. Голос шепчет еще какие-то слова, и она безоговорочно верит ему.
А потом сознание снова отключается.
Очнувшись, Гермиона обнаружила, что лежит в постели. Первой мыслью было то, что она проснулась после долгого неприятного сна, второй мыслью — она не знает, где находится. Светлые обои вместо синих, низкий белый потолок, а не высокий резной, как в ее комнате.
— Где я? — спросила Гермиона, поражаясь тому, как слабо звучит ее голос.
— У меня дома.
Гермиона повернула голову в направление голоса. В кресле возле ее кровати сидел Грим.
— Я болела?
— Три дня находилась без сознания. Что ты помнишь?
Гермиона наморщила лоб.
— Я помню Катарину, которая оказалась совсем не Катариной. Она попыталась наслать на меня Империо, но я не так легко поддаюсь этому заклинанию. Спасибо профессору Грюму, хоть он и оказался на самом деле мерзким Пожирателем.
Я обезоружила Катарину, но потом отвлеклась на ее слова и не заметила, как началось превращение. Это и было моей главной ошибкой: я потеряла контроль над ситуацией. Затем Катарина, кажется, оглушила меня. Потом появился ты. — Гермиона вцепилась руками в одеяло. — Ты едва не растерзал Катарину. Больше я ничего не помню.
Грим молчал, никак не комментируя ее слова.
— Что произошло дальше?
— Катарина подорвала себя, устроив грандиозный взрыв. Точно сказать не могу, я почти сразу потерял сознание. Очнулся уже на улице, когда здание превратилось в руины, нашел тебя, погребенную под кучей балок, трансгрессирвал к знакомому целителю, который тебя спас, — равнодушно произнес Малфой, словно читал порядком надоевший ему отчет.
— Спасибо.
— Не за что. Если бы я тогда не потерял сознание, ты бы не пострадала.
— Но ты вернулся за мной. Значит, мое «спасибо» остается в силе.
Грим легонько сжал ее руку и тут же отпустил.
— Ты сказала «я помню Катарину, которая оказалась совсем не Катариной». И что, дементор подери, означает эта фраза?
— Катарина Марлок никогда не состояла в Ордене. Мы ошиблись. Но и они тоже.
Они каким-то образом тоже вышли на семью Марлок и, узнав, что Катарина не та, кто им нужен, убили ее. И оставили подставную мисс Марлок, предполагая, что за ней могут прийти кто-то из членов Ордена. А пришли мы и чуть было не отдали трубку и альбом.
— Ты забыла добавить, что мы довольно глупо попались на уловку. — Грим поднялся с кресла, встал возле окна, задумчиво глядя куда-то вдаль. — Я не почувствовал. Не понимаю…
— Грим, а меня сильно ранило?
Малфой отвлекся от своих размышлений, внимательно посмотрел на Гермиону.
— Достаточно. Рэй вылечил переломы, ушибы, но твое лицо…
Гермиона в ужасе прикоснулась
— Рэй сказал, что шрамы сойдут максимум в течение двух недель, если регулярно наносить мазь на лицо. И, предупреждая твой вопрос, ты две недели поживешь у меня, пока полностью не восстановишься. В Хогварсте я все уладил. Директор и твои друзья думают, что ты вернулась домой, потому что твой отец находится при смерти, — Грим поискал что-то в кармане и протянул Гермионе пачку писем. — От твоих друзей. Домашние задания придут в конце недели.
— Но как ты убедил МакГонагалл отпустить меня?
— Ничего сложного. Я воспользовался оборотным зельем, что осталось в твоей комнате. Директор даже не попросила доказательств в подтверждении моих слов, сразу же поверила и отпустила.
Да, и мне пришлось пережить бесконечные объятия твоих друзей, когда они якобы прощались с тобой. Ужас.
Гермиона рассмеялась.
*
Утром и днем Малфой находился в Хогвартсе, посещал уроки, обедал в Большом зале, выполнял обязанности старосты школы. А вечером запирался в своей комнате и трансгрессировал оттуда в квартиру, неизменно интересовался у эльфа о самочувствии мисс Грейнджер и лишь изредка навещал ее, когда она спала. Возможно, она обижалась, что Грим не навещал ее, ведь Драко не разрешал эльфу говорить, что он каждый день бывает здесь и справляется о ее здоровье. Почему — он и сам не знал.
В одну из ночей его опять мучила бессонница. Сон не шел, промучившись до двух часов ночи, Драко встал с кровати с твердым намерением найти или украсть у кого-нибудь сонное зелье.
«Интересно, как там Гермиона?»
Желание увидеть её взялось из неоткуда, но уже не отпускало Грима. Набросив на себя мантию поверх пижамы, он трансгрессировал.
Отчаяние.
Когда глаза привыкли к темноте, Драко разглядел на полу неподвижную фигуру.
«Люмос».
Магический огонек, вырвавшись из его ладоней, осветил лежащую на полу девушку.
— И чего мы здесь разлеглись, Грейнджер? — зло произнес Грим.
— Захотелось, — огрызнулась Гермиона.
Радость. Облегчение.
«Сумасшедшая Грейнджер».
— Мне было душно, — отрывисто произнесла Гермиона. — Я хотела открыть окно.
Грим только сейчас почувствовал холод, царящий в квартире.
— Упала. А сил подняться нет.
— А где Твинки?
«Убью идиота!»
— Я его отпустила. Он плохо себя чувствовал вроде бы из-за последствий какого-то темного заклятия. А вызвать обратно не смогла, я ведь не являюсь его хозяйкой. Ты бьешь своего эльфа?
— Нет, конечно. Он сам себя бьет. Все они мазохисты. А почему не воспользовалась магией? Забыла, что ты волшебница? — процедил Малфой.
— Моя палочка осталась в том доме. Не думаю, что после взрыва она уцелела.
Черт. Он совсем забыл про палочку.
— А кристалл? Почему ты не вызвала меня?
— Не хотела тебя беспокоить.
— Какое благородство! — яростно произнес Драко. Открытое окно, подчиняясь его невербальному приказу, с шумом захлопнулось. Стекла задрожали. — Лежишь на полу под сквозняком, дрожишь от холода и плевать тебе, что я каждый день справляюсь у Твинки о твоем самочувствии…