Грим
Шрифт:
«Да кто же я такой?» — горько размышлял Аарон.
Он прокручивал в голове образы из сегодняшних снов, так и не решив, были ли они воспоминаниями из прошлого или нелепыми картинками, созданными уставшим мозгом. Что означают странные команды «остолбеней» и «забудь», шерсть на его руках?
Фрэнк считал, что Аарон не от мира сего, Радж называл его экзорцистом или сектантом, после того как увидел татуировку, остальные заключенные видели в нем убийцу, необычно жестокого для своего возраста.
Аарон не соглашался ни с одной из сторон, но и возразить не мог. Он знал о себе, что немногословен, терпеть не может морковный суп,
— Если с той девчонкой не получится, захочешь еще раз увидеться, приходи, — официантка, женщина лет тридцати с размазанной губной помадой на губах, смачно поцеловала его в губы и сунула в карман салфетку с написанным адресом.
— С какой девчонкой?
— Именем которой ты меня называл, — официантка подмигнула и скрылась в одной из комнат для персонала.
Эйфория, вызванная бутылкой виски и хорошим сексом, испарилась. Он вернулся к своему столу. Аарон улыбнулся ему и протянул стакан.
— Хороша? — деловито попыхивая сигарой, спросил Аарон.
— Да, — лаконично ответил он, делая один большой глоток.
— Тогда и я счастья попытаю.
— Давай, — произнес он, наливая себе новую порцию.
Аарон потушил о стол сигарету и нетвердой походкой отправился в сторону официанток.
— Эй, Аарон! — крикнул он, увидев, как из кармана у друга вывалилась какая-то бумажка. — У тебя из кармана…
Но Аарон его не слышал, скрывшись в веселящейся толпе. Мальчишник был в разгаре.
— Мерлин его подери, — произнес вслух он. — Что мне делать с этой магловской штукой?
Он повертел в руках маленькую пластиковую карточку, которая называлась «Водительское удостоверение», и сунул ее в карман.
Паршивый подпольный бар, дрянное пиво и закуски, официантки, спокойно терпящие увесистые хлопки ниже спины или липкие ладони подвыпивших клиентов, стали наводить на него тоску. Виски не спасало. И несколько приятных минут, проведенных с одной из таких официанток в кладовой, не изменили его мнение. Этот подпольный бар пользовался большой популярностью среди мужской половины жителей Вэст-Оринджа. Здесь можно было отдохнуть от собственных жен, пропагандирующих благопристойность, граничащую с полным воздержанием от простых человеческих утех; найти девушку на одну ночь или насладиться созерцанием запретных танцев; либо надраться до невменяемого состояния, благо широкий ассортимент бара давал возможность развернуться.
Для него же знаменитый в особых кругах бар был обыкновенной забегаловкой. Одной из худших, где ему доводилось бывать.
— Аарон! Аарон!
Он почувствовал, как воспоминание тает, растворяясь в зыбкой дымке горячего воздуха. Солнце слепило глаза, а голова была странно тяжелой.
— Ты сознание потерял? — спросил Радж, встряхнув его за плечи.
— Идем в тень, а не то впридачу к амнезии я получу солнечный удар.
На ужине Аарон мужественно заставил себя проглотить слипшиеся вчерашние макароны и котлету с привкусом резины, уговаривая бунтующий желудок, что ненавистный морковный суп во стократ неприятнее. После вечерней кормежки («ужином» назвать язык не поворачивался)
Фрэнк лежал на верхнем ярусе кровати и лениво листал затертый журнал с обнаженными женщинами, Радж, устроившись на единственном табурете, разговаривал с Аароном, точнее, говорил он, а собеседник вставлял иногда незначительные междометия.
— Аарон, ты меня слушаешь?
— Слушаю. Ты рассказывал про непостижимый трюк того актера в фильме, так это слово произносится?
— Нет, я рассказывал тебе про свою сестру, которая осталась с родителями и не вышла замуж…
— А где живут твои родители, Радж?
— В деревне Сургуджа центрального штата Чхаттисгарх.
— Я вряд ли запомню, — усмехнулся Аарон. — Они знают, что ты в тюрьме?
— Нет, конечно. Иначе мама бы уже скончалась от горя, а отец повесился из-за позора, который я навлек на нашу семью. Он всегда предупреждал, что открытое выражение политических взглядов не доведет меня до добра. Старшие мудрее нас.
— Как же тебя занесло так далеко от родины?
— Ветром любви, — нараспев произнес Радж, но продолжать тему не стал.
— А я думал, в Сабаньенту сажают лишь убийц.
— Для меня сделали исключение, — тихо проговорил Радж. Его обычная словоохотливость пропала вместе с добродушной улыбкой. — Но на самом деле, сюда ссылают всех «неугодных».
— Что это означает?
Радж выругался и забрался на свою полку.
— Я спросил что-то не то?
— Ты сказал достаточно, — ответил ему Фрэнк. — Не трогай его. Для него больная тема — собственный арест и заключение. Для каждого из нас. Лучше посмотри, какие девочки! Они стоили той непомерной платы, что затребовал Аркас. Черт с два я уже забыл, как выглядят настоящие женщины, каково ощущать их под… Эх… Ты, наверное, еще недавно кувыркался с какой-нибудь кралей в богом забытом мотеле на краю света. Как я когда-то…
— Ничего он не помнит, дурья твоя башка! — заметил Радж, не забывая внимательно прислушиваться к каждому их слову.
— С официанткой в кладовой, — вдруг произнес Аарон.
Радж удивленно и одновременно завистливо присвистнул.
— Мать родную не помнит, но случайный перепихон не забыл.
Фрэнк и Радж дружно загоготали.
— Да ну вас, — обиженно произнес Аарон, отвернулся к стенке и притворился спящим.
Сокамерникам скоро наскучило обсуждать причуды его памяти, и они заговорили о новом надзирателе. Под однообразные звуки их голосов Аарон не заметил, как погрузился в сон, а значит, в дебри своего прошлого.
— Ты почему такой хмурый? — он почувствовал, как на плечи легли чьи-то тяжелый руки. — Сейчас оторвемся на мальчишнике! Мы приготовили для Хью такой подарок! Лучшая стриптизерша Хьюстона приехала.
— Я счастлив, Аарон.
— Твоя кислая мина на меня тоску навевает. С сестрой разругался сильно?
— Откуда знаешь?
— Вы постоянно ссоритесь. Не надо быть пророком, чтобы догадаться. Но девушка она хорошая, ты не против, если я за ней приударю на свадьбе? Что за дикий взгляд! Всегда знал, что тяжело, когда у красивой девушки такие братья, как ты. Если всех так будешь распугивать, она ж в девках засидится.