Гринтерра
Шрифт:
— Звучит не очень…
— Теперь ты должна очень осторожно относиться к своей жизни, являясь наследницей двух главных родов. — Коджи встала со своего места и протянула руку внучке. — Теперь, когда ты знаешь, кто на самом деле, то должна узнать ещё кое-что. — Кама схватилась за руку и, вытирая глаза другой рукой, встала рядом с бабушкой. — Никто пока не должен знать о том, что ты являешься моей наследницей. Никто, слышишь?
— Но почему? Тебя же боятся во всём Адаиде?
— Страх является не только щитом от моих врагов, но и стимулом для приближённых искать мои слабости, чтобы занять моё место, и если раньше таких слабостей не было, то теперь именно ты являешь моей главной заботой.
— Но почему им нужна я? Почему я, твоя слабость?
— Потому, Кама, что человек живёт ради накопления материального и духовного, а затем передачи этого своим наследникам. Если ты исчезнешь, мне некому будет передать мои знания и умения, а значит и
— Но у меня есть младший брат, Ракдай Б… — Коджи рукой закрыла Камалии рот.
— Не смей произносить ни имена родственников, ни, тем более, фамилии так громко. Этот город принадлежит тени. В каждом углу может таится опасность, за каждым поворотом может поджидать враг. Держи свой рот на замке и, быть может, когда ты станешь сильной, я смогу явить тебя миру.
— Значит, до этого момента я должна притворяться твоей рабыней? Много лет?
— Всё зависит только от тебя, ведь никогда не знаешь, что случится на следующем витке судьбы.
Коджи Ренней покинула камеру, оставив Камалию наедине со своими мыслями и остывшей едой. Всего за пару десятков минут, её жизнь предстала для неё в новом свете. Главные ветви двух Великих домов слились в ней, наследнице, носящей фамилию Малого дома Орешника.
Съев холодное мясо с овощами, что не потеряли своего вкуса, Кама начинала размышлять о своей дальнейшей судьбе. Не уж то сама Коджи Ренней боится за её жизнь, а папа так легко смирился с её кончиной? Так тяжело и так горько было поверить в происходящее, что красноволосая воительница подскочила с места и начала отрабатывать бой с невидимым противником, выжимая из себя все соки.
“Осталось выиграть четыре боя, и битву с чемпионом; тогда-то и посмотрим, что предложит мне бабуля, и чем я займусь после…”
Глава 16. Козерог
Рождение в городе греха и порока не предвещало ничего хорошего новорождённому младенцу. Люди в нём были испорчены своей родословной. Улицы буквально тонули в похоти и разврате, не проходило и дня, что бы с улиц не убирали трупы более слабых и немощных, чем их противники, людей. Само солнце не хотело смотреть сюда, потому здесь всегда царил мрак. А чёрные скалы оградили это место континента от остального мира, и никто без разрешения главы города-тюрьмы не мог покинуть это место на протяжении нескольких тысяч лет.
Тем не менее, здесь на свет появился малыш. Весь в крови материнской утробы он улыбался своей родительнице, что не могла и не хотела отвечать ему взаимностью. Его зелёные глаза, совсем стеклянные, как это бывает у младенцев, смотрели на свою мать с такой любовью и чистотой, что вызывали у женщины рвотные позывы. Конечно, будучи работницей дешёвой таверны у самого порта её не могли обходить стороной прибывающие матросы. После того как её насильно взял один из них, у неё началось, как она считала, самое тяжёлое время. Живот начал расти, головные боли и головокружения стали её постоянными спутниками, а чувство вкуса, тут всё было проще: если раньше та еда, что ей доставалась от клиентов казалась обслюнявленными помоями, то тогда стала пахнуть не лучше, чем у тех свиней, что владелец таверны начал разводить несколько лет назад. Что уж говорить о родах: этот паразит будто разрывал её на части изнутри, старался выбраться наружу, вызывая такую боль, что невозможно описать живому мужчине, ведь лишь четвертованные мужи, возможно, могли испытывать нечто подобное.
И вот, сейчас, этот маленький зеленоглазый монстр смотрит на свою мать, у которой не поднимается рука убить своё дитя.
“Почему я не могу убить это чудовище?” — думала она. Выкормить этого ребёнка она не могла, все её силы уже были потрачены, а средств к существованию едва хватило бы ей самой. Поэтому решение проблемы не заставило себя ждать.
Ребёнок приземлился в грязь свинарника позади таверны, а проливной дождь заставлял его жмурится и закрывать рот, чтобы не захлебнуться от падающей с неба воды. Размахивая руками и ногами, он вертел головой, пытаясь найти ту, что несла его и прижимала к себе всё это время, но увидел лишь небольшой приближающийся силуэт. Свинью не кормили несколько дней, из-за очередных военных столкновений Гринтерры и Эйдоса не было поставок продовольствия в город, даже пиратам приходилось сидеть по своим бухтам, стараясь не вмешиваться в дела двух мировых сил. Она съела уже всех своих поросят и вот, что-то приземлилось на территорию её хлева, почти рядом с самой кормушкой. Может и странно, но свинья сначала обнюхала, очищенного от крови проливным дождём, ребёнка, прежде чем откусить первый кусок, её гул в желудке всё же одолел самые благородные позывы оставить дитя в живых. Ребёнок понял, что ему грозит опасность, начал кричать изо всех сил, призывая на помощь ту, что помогла ему явиться на свет, но его мать уже давно была на кухне и варила какой-то суп из горного мха и гнилой рыбы. Младенец упёрся
Удар ноги в тощее пузо свиноматки заставил отлететь её обратно под свой навес, и с тяжёлым кряхтением, не понимая, что произошло и почему у неё отбирают только что брошенную ей пищу свинья медленно встала и, повертевшись на месте, легла поудобнее. Мужчина в капюшоне и плаще лишь слегка улыбался и, подняв новорожденного, прижал его к своей груди. Прогуливаясь по своему городу, он спас уже не одного младенца от гибели страшнее, чем эта, но каждый раз поражался, на что могут пойти люди, чтобы выжить. Ребёнок игрался с его короткой седой бородой, радуясь своему спасителю, который отдал зеленоглазого младенца в местный детский приют под покровительством Великого дома Ели, что старался растить новое поколение своих воинов — стражников преисподней. Имена всем детям давали короткие, чтобы проще было их запоминать и руководить будущей стражей города. Имя же этому младенцу дали отчасти отвратное, отчасти просто неприятное в произношении, как и вся его история после рождения — Хейч.
Мальчик рос непослушным и непокорным, за что часто ходил побитый своими же воспитателями, и не реже ночевал в холодной одиночной камере приюта. Когда мальчику было четыре, то у него, как и у всех детей его возраста, появилось тату анимы, но вопреки мнению воспитателей, что Хейч должен получить знак хищника, выжженное, точно калёным железом, изображение козерога удивило всех работников приюта.
Воровство на кухне, а также попытки сбежать в большой город были ежедневным развлечением Хейча. Сплотив вокруг себя более десятка других детей разных возрастов, он буквально стал вожаком собственной стаи, пытаясь доказать себе и всем окружающим, что даже Духи Природы могут ошибаться с тем, какой именно знак больше подходит человеку. Когда ему становилось скучно, то мог исчезнуть один из воспитателей, а после исчезнувшего могли найти забитым камнями и палками, но доказать причастность Хейча к произошедшему никто не мог. Вскоре, по одному, детей выгоняли из приюта. Конечно, выгоняли самых неуправляемых, какими и оказались козерог со своей шайкой. К слову, носители анимы хищников были и среди приближённых зеленоглазого главаря, и даже превосходя его по силе, они не могли соперничать с ним в хитрости, продуманности своих действий и коварстве. Оставшиеся в открытом для изучения Адаиде, подростки начали покорять местный сброд, будучи постоянно сытыми, они старались остаться такими же, совершая налёты на склады продовольствия и устраивая дебоши в тавернах, чтобы не платить за еду.
Вскоре банду Хейча, названную «Чёрный козёл», знал весь Адаид, и к совершеннолетию главаря было решено украсть пиратский корабль, что из раза в раз возвращался целым из всех плаваний. «Чёрный козёл» спрятался по бочкам вместо провианта, что, якобы знакомый капитану тавернщик, подкупленный Хейчем, подарил своему другу. Трёхмачтовое судно называлось «Лилит», множество пушек по бортам говорило о богатстве капитана и его удачливости, но только в этот раз плавание должно было закончиться иначе. Как только корабль, когда-то украденный у империи Эйдос, вышел через Врата Жизни в открытое море и наступила ночь, «Чёрный козёл» во главе с Хейчем перерезал глотки всей команде, оставив в живых лишь навигатора, которого под пытками заставили учить главаря банды древнему искусству ориентироваться в открытом море. Несмотря на то, откуда вышла вся команда козерога и на то, какие страшные вещи они совершали, Хейч доверял каждому члену своей банды, каждому с кем вырос и совершал всевозможные опасные вылазки — все они стали для него ближе, чем просто друзья.
Навигатора высадили примерно через год на каком-то захолустном островке, вдалеке от торговых путей, которыми пользовались корабли Гринтерры и Эйдоса. А затем началась самая интересная пора в жизни Хейча. Создав жуткий образ, обривая свою голову и отрастив бородку как у животного его анимы, что красовалось ровно по середине его спины, он начал набирать большую команду на «Лилит», для грабежей торговых караванов разных мест Каменного моря. Весь основной костяк команды, что были с козерогом с самого его детства смогли достичь четвёртой стадии анимы, как и их главарь. Тринадцать владельцев четвёртой стадии побеждали любого вставшего на их пути человека, будь то анхель армии Гринтерры или же лорд-защитник Империи Эйдос. Награды за их головы росли, но желающих попытать счастья в их поимке не прибавлялось. По прошествии десятка лет «Чёрный козёл» стал известен на весь континент, в особенности стал знаменитым их прорыв блокады одного из южных островов, когда одинокое судно с кровожадными пиратами на борту, смогло одолеть в морском бою более пяти кораблей Эйдоса, что старался взять этот остров под свой контроль. Какой-то случай чуть не свёл Акамира фон Гаррена, адмирала того флота, с Хейчем, а удача позволила избежать встречи с анхелем рантаров, Ганджи Баддом, которого прислали урегулировать конфликт.