Гробница судьбы
Шрифт:
Элли переворачивала страницы, пытаясь найти что-нибудь, что навело бы ее на нужную мысль, и при этом стараясь не слишком торопиться, дабы ничего не пропустить. У нее было ощущение, будто гигантский кулак схватил ее сердце и сжимает каждый раз, когда из коридора доносится шум. Зубчатый график, напоминавший горную цепь, показался ей знакомым. Она внимательно всмотрелась в него.
Это было графическое отображение бюджета одной из французских дочерних компаний «Талуэт» – «Мирабо Эксплорейтори» (Ref 890112/A/F2727).
Она знала, как расшифровывались цифры их бухгалтерского учета. Сочетание F2727
Спустя секунду после того, как полки пришли в движение, начала медленно поворачиваться ручка двери. Время вышло.
Кристин Лафарж распахнула дверь и втолкнула внутрь Дурнера. Споткнувшись о порог, он нерешительно вошел в комнату. Никто не ударил его ножом. Он окинул взглядом пустую комнату, стулья и пыльные столы.
– Вы сказали, что она должна быть здесь.
Дурнеру никогда прежде не доводилось слышать женское рычание. Он вспомнил слова Элли: «Я чуть менее жестока, чем они».
– Она сказала, что собирается сюда. И свет включен.
На полу лежала открытая книга. Кристин Лафарж подняла ее. Длинный ноготь быстро побежал вниз по записям на странице – и вдруг замер.
– Мирабо.
– Я же говорил вам. Она хотела знать об этом все.
– Что вы ей сказали?
– Ничего. Я никогда не слышал об этом проекте. «Талуэт» – большая компания. Мы…
– Что означает эта ссылка?
– Местонахождение папки, – Дурнер сверился с перечнем, – стеллаж 7.
В полутора метрах, на стеллаже 4, под грудой бумаг лежала, сжавшись, Элли. Она очень боялась, что дрожь тела передастся полкам и выдаст ее присутствие. По проходу прошел Дурнер. Она услышала, как он вполголоса пересчитывает папки, и в отчаянии сжала ладони в кулаки.
Дурнер опустился на колени. До ее слуха донесся шелест папок – и затем, неожиданно, ругательство.
– Этой папки нет на месте.
Элли затаила дыхание.
– Наверняка ее взяла она.
– Сколько прошло времени с того момента, как она покинула ваш офис?
– Пять минут. Может быть, десять.
– Вы приказали своей службе безопасности задержать ее на выходе?
– Она забрала у меня телефон, – ответил Дурнер извиняющимся тоном.
– Из этого здания есть другой выход?
Последовала пауза.
– В конце южного коридора есть пожарный выход. Вообще-то на двери установлена сигнализация, но мы отключили ее, чтобы курильщики могли свободно ею пользоваться. Она вполне могла уйти через нее.
Элли могла только представить, каким взглядом одарила Дурнера Кристин Лафарж. Ей даже стало немного его жалко.
– Если она ускользнула, все, кто работает в этом здании, будут уволены. Вам понятно?
Элли услышала удаляющееся цоканье тонких каблуков и последовавший скрип ботинок Дурнера. Дверь снова открылась и захлопнулась.
Она подождала две минуты, дабы удостовериться, что они не вернутся. Ждать можно было бы и больше, несколько часов в случае необходимости, но перед ней стояла серьезная проблема.
Как же отсюда
Проход сейчас располагался между седьмым и восьмым стеллажами. Она находилась на четвертом стеллаже. От свободы ее отделяли три полки с папками, и никакого другого выхода не было. Она могла бы подождать, пока кто-нибудь придет, но в эту комнату никто не заходил уже несколько месяцев и, возможно, никто и не зайдет в ближайшем будущем.
И если кто-нибудь придет, я вряд ли захочу с ним встретиться.
Элли казалось, что она протиснулась настолько далеко, насколько это было возможно. Но выяснилось, что если податься назад, можно проделать небольшое отверстие в передней части полки. Это создавало пространство, позволявшее ей дотянуться до следующей полки и пробраться через ряды папок, разгребая их в стороны.
Она ощущала себя червем, поглощающим землю и выдавливающим ее сзади. Книжным червем. Так ее всегда называла мать. Воспоминания побуждали ее двигаться вперед. Элли протолкнула свое тело через разделительную планку в освобожденное ею пространство и приступила к работе над следующей полкой.
Второй стеллаж поддался ей быстрее, чем первый, а последний оказался самым легким. Она пробилась сквозь него, рассыпая по полу груды бумаг, и сползла на животе вниз, подобно белому медведю, вылезающему из своей берлоги. Ее покрывал слой пыли, которая забилась даже в рот. У нее не было уверенности, что Кристин Лафарж не вернется. Единственным ее желанием было как можно быстрее выбраться отсюда.
Однако сейчас было необходимо проверить еще кое-что. Она двинулась по проходу к полке, на которой должна была находиться папка F2727.
Дурнер был прав. Она отсутствовала. Вместо нее был узкий промежуток между папками F2726 и F2728.
Кто ее взял? Не Дурнер, не Кристин Лафарж и не Бланшар.
Элли стало дурно. Она потратила столько усилий, подвергалась такой опасности – и все напрасно. Она пристально смотрела в промежуток между папками, будто хотела усилием воли вернуть искомое на место. Ее взгляд наткнулся на маленький шарик, лежавший на полке. Она прикоснулась к нему пальцем. Это была засохшая жевательная резинка.
Глава 36
Тучный аббат отнюдь не рад. Он засовывает руки в карманы своей белой рясы и надувает щеки, как кот распушает шерсть, чтобы казаться более крупным. Он смотрит на отшельника, библейскую фигуру в коричневой рясе и с длинной седой бородой, и стоящего рядом с ним мужчину в шрамах, с искривленным после удара щитом носом и с мускулистыми руками.
– Монастырь переполнен, – сообщает священник.
Ему не нужны монахи, не способные заработать на кусок хлеба. Ему нужны молодые люди из состоятельных семей, которые приносят с собой пожертвования, наследства и покровительство сильных мира сего. Он не хочет принимать в свой монастырь сироту, доставляющего множество хлопот, и к тому же он не знает, какие у него на совести грехи. Но слова отшельника имеют вес не только в монастыре, поэтому аббату приходится хотя бы делать вид, что он слушает его.