Гром над городом
Шрифт:
– Вот и славно! – обрадовалась Авита, развязывая кошелек. – Пойдем ко мне, подгоним ей платье по фигуре... Да, еще в мелочную лавку надо зайти.
– Зачем?
– Я для Июми на случай ветреной погоды купила накидку...
– Ой, покажи... Красивая! С меховой оторочкой! Ну ты расщедрилась!
– Кончай смущать девочку...
Июми чуть усмехнулась: она и не думала смущаться.
Авита продолжала:
– Чего ж не купить, если у «лис» отличное жалование, а мне еще торговец зерном заплатил за
– Ой, не люблю их, они всегда расстегиваются, когда не надо. Лучше купи такую, с крючочками, что за ткань цепляются. Вот как у Арризара. Видела? Серебряная, на ней еще кошка нарисована.
– Видела. Но там не кошка, а человечек.
– Какой еще человечек? Кошка. И хвост трубой.
– Человечек. И ничего у него не трубой.
– А давай поспорим! – загорелась Милеста. – На моток наррабанского кружева, а?
– С кем споришь? Я художница, у меня глаз верный.
– Боишься?
– Кто, я? Принято! На моток кружева! Июми, ты свидетель! И пошли уже ко мне домой, а то у нас девочка голодная! Закажем в соседней харчевне большой-пребольшой пирог, чтоб на всех хватило.
– Но раз ты покупала для Июми вещи, то пирог заказываю я! И не спорь!
Авита и Милеста чувствовали себя девочками, которым подарили замечательную живую куклу – ее можно было наряжать, причесывать и кормить!
А Июми глядела на них добродушным, снисходительным взглядом: «Какие милые дикарочки, как трогательно они мне поклоняются!»
* * *
– Это она? – спросил Ларш.
Райши-дэр не ответил. Он бережно, вдумчиво перелистывал тяжелый том – страницу за страницей.
Ларш пригласил наррабанца в свой кабинет, чтобы тот опознал книгу, найденную на столе убитого. И теперь десятник незаметно наблюдал за своим гостем. Ларш мог поклясться, что тот узнал книгу сразу, да и мудрено было бы не узнать по таким приметам. Не только переплет с вытисненной розой, но и оттиск перстня, и почерк переписчика...
«Так что ж ты ее так перелистываешь? – думал Ларш. – Уж не ищешь ли ты листок бумаги, исписанный с двух сторон? Спросишь ты меня о нем или нет?»
Не спросил. Аккуратно положил том на стол.
– Да, Ларш-дэр, это та самая книга, что принадлежала семье моей невесты. Помоги мне вернуть моей красавице память об отце!
– Когда в Аршмире умирает человек, не оставив наследников, его имущество отходит городу. Поговорю с дядей. Может быть, он позволит... Чего тебе?
Вопрос был задан стражнику, возникшему на пороге кабинета. Кроме черно-синей перевязи, у парня была еще золотистая нарукавная нашивка дворцовой стражи.
– Высокородный господин, – поклонился стражник, – Хранитель Аршмира просит тебя пожаловать во дворец...
– Уже иду, – кивнул Ларш. – Почтенный Райши-дэр, спустимся вместе, чтобы тебя не остановил дежурный стражник у входа.
Всю дорогу до ворот оба молчали. Ларш думал: «Ты искал листок – значит ли это, что не ты его похитил? Или медленное перелистывание книги – это спектакль, разыгранный для меня?»
* * *
А Головастик из одной ловушки попал в другую.
Обнаруживший его мужчина вскоре вернулся. Цепкими лапами ухватил мальчика так, что не вывернешься. Хмуро предупредил:
– Будешь верещать – задавлю.
Отволок к дому, приоткрыл невысокую железную дверцу и зашвырнул туда маленького пленника так, что тот кубарем скатился по лестнице. Правда, лестница была невысока, четыре ступеньки всего.
– Сиди пока тут, – послышался сверху голос. – Потом принесу пожрать.
Дверь захлопнулась.
Головастик, подавив отчаяние, принялся соображать.
Зачем этот гад его запер? Судя по одежде, это простой слуга. Наверное, в подвал он притащил Головастика по хозяйскому приказу. Вот только зачем хозяину нужен пойманный в сарае беспризорник? Сдал бы стражникам, и все дела...
Что это все-таки за дом, особняк или гостиница? Если гостиница, то хозяин может вести дела и с ворьем, и с контрабандистами, увозящими пойманных бедолаг в рабство в чужие края.
А если хозяин дома – богатый господин, то... зачем ему беспризорный мальчуган? Страшно подумать.
Вот и не надо об этом думать. Незачем. Надо сообразить, как выкрутиться.
Подвал маленький, спрятаться негде – это Головастик установил быстро. Оставалось одно: ждать у самой двери. Гад обещал принести пожрать, так? Как откроет дверь – кинуться мимо него на свободу. И не зевать! Попытка будет только одна.
И эту попытку Головастик провалил.
Гад пришел довольно быстро. Но, видно, ожидал побега – встретил метнувшегося мимо него мальчишку ударом ноги.
Головастик снова скатился по лестнице и взвыл от боли.
Гад поставил на верхнюю ступеньку небольшой кувшинчик, сказал угрюмо:
– Еще и платят люди за такую дрянь...
И захлопнул дверь.
Головастик тихо поскуливал во мраке, пока боль не стала слабее. Потом вернулся к лестнице, на ощупь нашел кувшинчик. Лепешку съел, почти не чувствуя вкуса. В кувшинчике оказалась вода. Головастик выпил половину, остальное приберег: кто знает, сколько придется тут сидеть!
И принялся ждать, вспоминая, чтобы не разреветься вконец, домик на Кошачьей улице, и яблочные оладушки доброй стряпухи, и острую мордочку рыженькой Пилюли, и голос хозяина, рассказывающего, как делать примочку от ушибов.