Громов: Хозяин теней
Шрифт:
Я открываю глаза. Резко так. И закрываю, не способный вынести ни яркий свет, ни белизну потолка. Проклятье… снова здесь.
А Савка там.
Как бы не вышло чего. С их-то суевериями. Хотя… какой хрен, там не суеверия, там реально не понять, что творится.
Лежу.
Слушаю, как мерно пикают приборы. Никто ко мне не спешит, стало быть, просто спал, а не в кому провалился. Хорошо. Наверное.
Позвать кого…
Зачем?
Толку-то от них. Раздражение ворочается в груди. Тяжёлое.
Жить и радоваться.
Делить наследство.
– Дядь, а дядь… – детский голос пробивается сквозь эмоции. И они отступают. – А ты живой, да?
Мальчишка сидит у стеночки, на стульчике.
Мелкий.
Сколько ему? Пять? Шесть? Меньше? Или наоборот? Я в детях не разбираюсь вот совершенно.
– Живой, – отвечаю, поворачивая голову. – А ты кто?
– Тимоха…
Тимоха.
Тимофей… знакомое имя. Да. Это от Викусиного… среднего? Память подводит. Память у меня хорошая, но вот подводит. Среднего вроде. Или младшего? Он там ещё развёлся… надо будет спросить у Ленки, она точно знает.
Она собирала папочки на всех их.
Тимоха.
– Что ты тут делаешь, Тимоха? – интересуюсь.
В том, что охрана его пропустила, ничего удивительного нет. Я разрешил, точнее приказал, что если вдруг найдутся желающие, то пускай себе. И охране приказал. И докторам. Не мне сейчас бояться покушений или чего там. И сама охрана больше по привычке, чем и вправду нужна. Так что… пусть ходят.
Один хрен, кроме Ленки некому.
Я так думал.
– Сижу, – сказал мальчишка и ногой дёрнул.
Светленький. Волосы отросли, завиваются колечками. Нос конопатый. Глаза яркие, голубые. Славный мальчонка… коленки вот содраны.
– Это где ты так? – интересуюсь.
А ещё понимаю, что такие мелкие дети не могут находиться где-то сами по себе.
– А… это упал, с велика, – Тимоха потёр коленку. – Мне Колька дал прокатиться. Но у него большой. Тяжело.
Он вздохнул. И тут же добавил.
– Но классно! Мама сказала, что если папа алименты заплатит, то она и мне велик купит. По размеру.
– А он не платит?
Тимоха пожал плечами и ответил:
– Теперь обещался, если я тут посижу.
– Зачем?
– Ну… папка сказал, что ты – ещё тот старый упырь…
Вот за что люблю детей, так это за их искренность.
– Но я прикольный и могу понравится. А ты вправду упырь?
– А что, похож?
– Ну… так-то… я кино смотрел одно. Там такой же в гробу лежал. Страшный.
Смеяться, когда сил нет, тяжело. Но папаня его прав, Тимоха действительно прикольный. И нравится мне.
– А у тебя клыки есть? – поинтересовался он серьёзно.
– Как у всех…
Я бы оскалился. Зубы у меня красивые. Отличного
– Тогда не упырь… мама сказала, что ты просто болеешь. И скоро умрёшь. И что папа зря на что-то надеется.
Умная мама.
– Что папе раньше надо было суетиться…
Тимоха ковырнул тёмную корку спёкшейся крови.
– Не раздирай.
Тимоха вздохнул.
– А папа твой где?
– Ушёл.
– Куда?
– Не знаю.
– А мама?
– На работе.
– То есть, ты тут один?
Такое даже в моей голове не укладывалось.
– Ага… папа сказал, чтоб я посидел. Ну и поговорил. Стакан воды принёс. Я принёс, – Тимоха указал на одноразовый стаканчик с водой, который он примостил на тумбочке. – Только я пил чутка. Очень хотелось.
– И давно сидишь?
– Не знаю… но я тихо!
– Верю. Выгляни… там дядька стоять должен. В костюме.
– Охрана?
– Да. Скажи, чтоб зашёл. Есть хочешь?
– Ага, – не стал отказываться Тимоха. – Папка обещал, что потом в парк пойдём. И он мне мороженое купит. И ещё «Лего».
Тимоха сполз со стула и, чуть прихрамывая, отправился выполнять поручение. Судя по тому, что отсутствовал он прилично, дядя в костюме за дверью не стоял.
Совсем страх потеряли.
И охранник что-то такое понял по взгляду.
– Прошу прощения, Савелий Иванович. Отлучился. Больше не повторится.
Ну да, а я взял и поверил. Уволил бы… но теперь почему-то лень. Потому говорю:
– Организуй тут обед… Тимоха, что ты ешь?
– Всё, – уверенно заявил Тимоха. И подумав, добавил: – Кроме кабачков. Кабачки не люблю. И перцы тоже. Особенно тушеные.
– Кто их любит… – согласился я. – Тушеные перцы – редкостная мерзость… и десерт чтоб обязательно. В общем, сам подумай, чем детей кормят.
Больничка дорогая.
Тут и кафе имеется, и из ресторана доставку организовать можно.
– Круто, – сказал Тимоха, когда охранник ушёл. – Папа сказал, что у вас денег – куры не клюют. И что это нечестно, что вы помрёте, а деньги из семьи уйдут. А ещё, что у вас с дедом моим война, но я-то ребёнок, меня жалеть надо… и всё такое.
Ребёнок.
Я и забыл, что порой дети слышат и понимают куда больше, чем взрослые.
И взгляд у Тимохи грустный.
Ничего.
Разберёмся.
Если времени хватит.
За Тимохой пришли через полтора часа. Что сказать… Викуся в молодости выглядел куда попроще. Этот, конечно, папенькина копия, за что мне вдруг стало несказанно обидно, будто братец украл у меня не только семью и счастливое детство, но что-то ещё, очень важное, отсутствие чего я лишь начал осознавать.