Громовая жемчужина
Шрифт:
— Итак, из трех преисподних — адского пламени, смертельного холода и бездонной грязи, — ты добровольно выбрал адский огонь.
Негромкий, смутно знакомый голос, казалось, раздался со всех сторон сразу. Возможно, он звучал прямо в голове Кагеру. Кто-нибудь из стражей преисподней?
— Чего ты хочешь? — требовательно спросил Голос.
— Я хочу найти источник силы.
— Здесь, в преисподней?
— А где же еще? Разве не здесь рождается огонь, на котором теперь держится моя жизнь?
Невидимый страж в темноте молчал, очевидно, обдумывая слова
— Прежде чем возродиться в пламени, сначала надо стать пеплом. В общем-то, это путь не для человека…
— Но ведь были и исключения?
— Были, — признал Голос. — Человек способен пролезть куда угодно — особенно туда, куда ему не надо. Это не очень хорошая идея, мокквисин. Огонь — чуждый источник для смертного, он быстро разрушает его. Я понимаю твое желание найти корень силы и освободиться. Но эта попытка может плохо для тебя закончиться.
— А у меня есть выбор? — горько ответил Кагеру. — Мне терять нечего.
Впереди показалось слабое красноватое свечение.
— Ты в этом уверен? — В голосе прозвучала ирония. — Смотри, не убедись в обратном, когда станет поздно…
Свечение усиливалось, дробилось на точки. На миг Кагеру показалось, что впереди долина, полная костров, словно там остановилось на ночь огромное войско.
— Хочешь, я расскажу тебе продолжение истории о супругах-близнецах, которые пришли по радуге на земли Кирима?
Кагеру наконец понял, почему голос показался ему таким знакомым — это был голос Сахемоти. Как бывший бог умудрился перехватить его дух на пути к огненной преисподней? Что ж, пусть попробует его остановить — если сумеет!
— Не сейчас, — с раздражением ответил мокквисин. — Я занят.
— А я все-таки расскажу. Праматерь, имя которой запрещено произносить, родила восемь миллионов детей, но все они умерли один за другим. В горе и тоске она отправилась вслед за душами в Нижний Мир, чтобы вернуть их…
Свечение все приближалось. Огненные точки вспыхивали, мерцали и переливались. Их было несчетное числво. Кагеру подумал, что это больше похоже не на отдыхающее войско, а на долину, где извергаются сразу тысячи вулканов, растекаясь паутиной лавовых потоков. Над пульсирующими огнями поднимались смрадные испарения. Вот он, огненный ад…
— …и владыка преисподней внял ее просьбе, — продолжал нашептывать в ухо Сахемоти. — «Тебе по силам превратить смерть своих детей в жизнь, — сказал он. — Но для этого тебе надо вкусить мяса из адской печки».
«Ради детей я готова на что угодно, — ответила она. — Мне нечего терять…»
Огненная долина впереди начала обретать странную форму. Недоброе предчувствие охватило Кагеру…
И тут он понял, что ожидает его впереди. Среди мрака и багрового пламени простерлась огромная, обнаженная женская фигура. Женщина разлагалась прямо на глазах. Смрад, поднимавшийся над источниками пламени, был запахом тления. В ее плоти, словно в перепаханной земле, вспыхивали тысячи багровых огоньков, как рдеющие угли, раскиданные по чернозему. Ее руки и ноги содрогались, словно она пыталась встать, но не могла. Взлохмаченные
— Праматерь отведала из адской печки и умерла, — раздался голос Сахемоти. — Только после этого из могильных червей, что съели ее плоть, восемь миллионов богов родились для жизни заново. Она вечно умирает, чтобы ее дети — все мы — могли жить. Вот что значит для смертного — пройти через смерть по пути огня. Ты по прежнему считаешь, что тебе нечего терять?
Отвращение и ужас Кагеру были так велики, что он, не отвечая, изо всех сил рванулся назад… и с размаху треснулся затылком о сосновый ствол. В глазах вспыхнуло пламя ярче адского. Когда зрение вернулось к Кагеру, он обнаружил, что сидит у костра на своем месте. Костер уже почти прогорел и превратился в кучку тлеющих углей. По другую сторону кострища неподвижно сидел Сахемоти.
— Кстати, — добавил он, — когда первый мужчина, ее муж, увидел, во что она превратилась, он поступил точно так же, как ты, — в ужасе сбежал. Ему еще предстоит за это заплатить.
Кагеру промолчал, растирая ноющий затылок.
— Ты можешь попытаться стать богом, если захочешь. Но, чтобы родился бог, должен умереть человек. Эта женщина не побоялась умереть ради своих детей. Теперь она — соправительница огненной преисподней. Путь огня — жестокий, но быстрый способ подняться наверх.
— Я уже один раз умирал, — буркнул Кагеру.
— Уточнение — тебя убили. Бог умирает и воскресает исключительно по собственной воле.
— Я не хочу больше умирать. Хватит.
— А иначе никак.
Кагеру сложил руки на коленях и опустил голову. Нет, от Сахемоти нечего ждать помощи. Его безжалостное спокойствие подобно тысячелетним скалам, о которые год за годом разбиваются в бурю беспомощные рыбачьи лодки. Этот бог не испытывает к Кагеру ни ненависти, ни приязни. Мокквисин для него — пустое место, кукла, необходимый инструмент, который выбросят после того, как будет сделана работа. Этого момента с нетерпением ожидает Анук, с его двойственной сущностью. Недобрый подросток, бывший ученик, которого Кагеру использовал как вместилище для пойманного огненного демона, и тот самый огненный демон — неумная, жестокая, вспыльчивая, обожающая насилие тварь. Теперь обе эти сущности живут в ладу и согласии в одном теле и ненавидят мокквисина страшной ненавистью. Кагеру рядом с этими богами — ничто.
— В принципе, пока я тобой доволен, — добродушно сказал Сахемоти, словно прочитав его мысли. — Свою роль у княгини ты отыграл отлично. Помнишь, я обещал тебе награду?
— Легкую смерть? — мрачно спросил Кагеру. — Огненный ад вместо ледяного?
Сахемоти рассмеялся.
— Запомни одну вещь, Кагеру — я никогда не бросаю тех, кто мне верно служит. Мы можем потерпеть неудачу и погибнуть, но и возвысимся мы тоже вместе. Спокойной ночи.
Бывший бог встал и ушел в шалаш. Кагеру остался у костра с одной мыслью: «Лучше бы я умер десять лет назад!»