Громовая жемчужина
Шрифт:
Рей посмотрел вверх на солнце, определяя время. Затем опустил взгляд на столик. Перед ним, придавленное чугунным чайным котелком, чтобы не унесло ветром, лежало письмо, которое он получил сегодня утром. В письме содержалась вежливая просьба прийти к полудню в эту таверну. Никаких объяснений не прилагалось. «…дабы ваши таланты не остались похороненными в глуши, а расцвели, пересаженные на новую благодатную почву», — велеречиво гласило письмо. Подпись отсутствовала.
Подозрительное, нехорошее письмо. Лучше бы выкинуть его и забыть. Но Рей пришел в назначенное место, потому что, положа руку на сердце, выбора у него не оставалось.
«Интересно, кто его прислал? И что этот „кто-то“ имеет мне предложить?
Рей криво усмехнулся. В сущности, почему бы и нет? Самое подходящее занятие для монаха-расстриги, а деньги нужны позарез…
— Здравствуйте, господин Люпин, — раздался рядом с ним тихий, вкрадчивый голос.
Рей сначала даже не понял, что обращаются к нему — отвык от этого светского титулования. А за стол к нему тем временем уже подсаживалась весьма неординарная личность. Личность была, кажется, мужского пола, неопределенного возраста и в целом выглядела так, словно ее выстирали в щелоке. Длинное, бледное до прозрачности лицо, бескровные губы, опущенные веки, худые запястья, торчащие из широких рукавов мешковатой рясы. Ряса траурного белого цвета была подпоясана конопляной веревкой и не имела никаких значков или вышивок, указывающих на принадлежность к какому-либо ордену. При виде этой застиранной рясы Рей почувствовал себя так, словно ему холодной рукой сдавили желудок. Подойди к нему татуированный разбойник с ржавыми от крови мечами, он и то смутился бы меньше.
«Так вот кому я понадобился! Идущие в Рай…»
Даже в монастырь просачивались слухи об этой одиозной секте, с каждым годом все более неприятные. Рей знал, что за последние несколько лет ее влияние сильно возросло. Учение Идущих в Рай становилось всё более популярным, ряды его сторонников множились, особенно среди простолюдинов. Если раньше фанатичный мистицизм Идущих в Рай единодушно презирали все сколько-нибудь достойные люди, то теперь многие тайком почитывали их книги и слушали проповеди. Рей всегда относился к этим слухам пренебрежительно. Но теперь, отвечая на приветствие сектанта и рассматривая его, он подумал, что какая-то доля истины в слухах есть.
«Значит, вот они теперь какие…» — подумал он, исподтишка разглядывая Идущего.
Раньше типичным представителем секты была либо нищая старая вдова, либо крикливый проповедник в грязных лохмотьях. Но этот сектант, пожалуй, украсил бы собой любую монашескую общину. Одежда его была опрятной, длинные седые волосы зачесаны со лба назад и распущены по спине, как у лесного отшельника. Его манеры оставляли ощущение внутренней дисциплины, безмятежности и сдержанного изящества. При виде игриво одетой служанки не зажмурился, плюясь проклятиями искушению, как любой прежний сектант, но спокойно и вежливо принял из ее рук чашку и полотенце, как будто ее принес собственный послушник. «Где он научился так владеть собой? — подумал Рей. — Не в общинах же полубезумных Идущих в Рай? Или мир настолько изменился за прошедшие годы?»
Сектант отпил чаю, поставил чашку на стол и поднял взгляд на собеседника. Глаза у него оказались огромные, цвета ртути. У Рея возникло неприятное ощущение, что бледный представитель секты читает его мысли.
— Вы мое имя знаете, — сказал Рей, — а я ваше — нет.
— Оно не имеет значения. Называйте меня так, как вам удобно, или никак. Я говорю не от своего имени.
Рей пожал плечами и промолчал. «Кто бы сомневался», — подумал он.
— Времена меняются, не так ли? — заговорил сектант. — Только добрые намерения остаются неизменными. Откровенно говоря, мы давно хотели с вами встретиться, господин Люпин. Наблюдали за вами несколько лет. И вот неожиданная удача — вы покинули монастырь. Вы, конечно, удивитесь — какое дело жалким сектантам до высокоученого монаха? Но, как я уже сказал,
— Небо вечно, Земля неизбывна, — с усмешкой ответил Рей. — В этом мире не было, нет и не будет ничего нового. Так утверждают все священные книги.
— Как это по-монашески — прятаться за цитатами из классиков! — ничуть не смутился бледный сектант. — Небо и Земля, может, и не меняются, но мы изменились, причем так сильно, как вам и не снилось. Если раньше Идущие в Рай занимались исключительно вопросами личного спасения, искупления грехов и подготовкой к встрече с Проводником, то теперь наша деятельность обратилась к повседневной жизни. Пять лет назад состоялся вселенский собор, на котором была провозглашена новая доктрина Идущих в Рай. Не уход от мира, а правильный уклад жизни обеспечивают скорейший приход нового Проводника. Каждый верный своим благонравным поведением и выполнением моральных правил приближает его появление. А грешными поступками он откладывает всеобщее спасение и умножает народные страдания.
— Своеобразно. И неглупо.
— Да, простым людям понравилось, — невозмутимо кивнул сектант. — Эта новая доктрина привлекла к нам множество верующих. Вы, наверно, не знаете, но третье сословие тайно или явно почти всё наше. Конечно, многие по привычке всё еще приносят жертвы богам, но втайне их сердца очищаются в ожидании Проводника.
— Вы ведь говорите только о простолюдинах?
— К сожалению, пока да. В высшие круги наше учение проникает с трудом. Князья мира сего погрязли в заблуждениях, поклоняясь жестоким и эгоистичным богам Небесной Иерархии. Благородные не признают милосердия и человеколюбия и поклоняются только силе. Они забывают, — мягко добавил сектант, — что истинная сила никогда не выставляет себя напоказ.
Беловолосый, одобрительно отметил Рей, не ходил вокруг да около, а сразу взялся за дело. Но в то же время бывший монах всё сильнее чувствовал исходящую от него опасность. «Они высоко метят, — с тревогой подумал он. — Незаметное проникновение во все слои общества, включая высшие… Религиозная оппозиция официальному культу… Возможно, даже заговор…»
— Отсутствие образованных людей в наших рядах — очень серьезная проблема, — продолжал беловолосый. — Есть возможности, есть средства, но некому воплощать планы в жизнь. Наши проповедники справедливо славятся по всей империи, но со знатью из Небесного Города надо говорить на их языке…
— Что ж, это верно, — сказал Рей, прикидываясь, что не понял намека. — Идущие в Рай всего были отщепенцами. Людскую память нельзя стереть за десяток-другой лет…
— В самом скором времени всё изменится, господин Люпин. Как вы, вероятно, уже догадались, речь идет о религиозной реформе. Культ Восьми Бессмертных будет преобразован, в нынешнем виде он устарел… О, не вздрагивайте, мы просто по-другому расставим акценты. И мир изменится — тихо и незаметно, как бы сам собой.
— Тот, кто хочет переделать мир, изначально обречен на поражение, — нервно сказал Рей. — Еще во времена Желтого Государя было сказано: «Мир — божественный предмет, переделать его нельзя. Кто будет его переделывать — погубит его».
— «Но кто будет за него держаться — его потеряет», — хладнокровно закончил цитату сектант. — Культ постоянно обновляется, как всякое живое существо, и застывает в неизменимых канонах, когда умирает. Почему бы ему не измениться в соответствии с новыми потребностями общества, с последними тенденциями духовной жизни?
Рей не нашелся что ответить.
— Хорошо, — сказал он. — Так какую роль в ваших планах вы отвели мне?
Сектант улыбнулся.
— В силу вашего образования, духовного опыта и личных качеств вы можете принести нашему делу значительную пользу. Нам всем повезло, что мы нашли друг друга.