Гроза над крышами
Шрифт:
Некогда было, хоть и хотелось, разглядывать девчонку — она нуждалась в помощи, а кроме него, никого больше на улице не было. Ну, дело привычное! Тарик коршуном ринулся на беглеца, так и сидевшего в раздумье посреди улицы, сцапал его за уши и понес к забору, сноровисто держа так, чтобы не оцарапал — когти у кролов отродясь не стрижены, кто бы этим озабочивался, и царапнуть могут чувствительно. Теперь все ясно: между штакетинами забора нашлось достаточно места, чтобы крол просунул голову — а где пройдет голова, там и весь живенько пролезет...
Девчонка,
— Как ты его уцапал? Ему же больно! Тебя бы так!
Тарик нисколько не удивился такой наивности — месяц общался с гаральянскими парнишками и наслушался рассказов про тамошнюю жизнь. И потому лишь усмехнулся:
— Ну да, у вас в Гаральяне кролов нету...
— Нету, — подтвердила девчонка. — У нас только дикие зайцы, а их дома не держат: сразу как добудут — жарят или суп варят...
— Нисколечко ему не больно, честное слово, — сказал Тарик чуть покровительственно. — Их так и держат, за уши.
— Точно?
— Точно, чтоб мне провалиться.
— То-то я гляжу, он висит, как пустой мешок, — она оглянулась на троицу ушастых, не проявлявших поползновений разбежаться. — Клетка поломалась, они и побежали...
— Ну да, я отсюда вижу, — кивнул Тарик. — Вон, сетка отстала в углу, они бошками навалились и вылезли...
— И что теперь делать? — озабоченно вопросила она. — Никого больше дома, я одна, дядя не скоро придет...
Тарик почувствовал себя перед лицом такой беспомощности взрослым и сильным мужчиной вроде одного из героев голых книжек. И сказал так небрежно и покровительственно, как говорили они, встретив нуждавшуюся в помощи и защите красавицу:
— Это еще не беда, вздорные хлопоты (именно так выражался егерь Дольфис). В два счета справимся... Вот, держи побегайчика. Или нет, ты ж держать не умеешь, царапнет запросто, а у тебя руки голые, да и по пузу может... Хлестани его хворостиной...
Перегнувшись через забор, он с небольшой высоты сронил крола в траву. Девчонка, не потерявшись, хлестанула его хворостиной по толстому заду, и он, не дожидаясь повторения, шустро припустил в угол двора к сородичам. Тарик не собирался, коли уж такой расклад, упускать инициативу:
— Мы кролов давно держим, так что я разбираюсь... Помочь тебе?
— Если не трудно, — ответила девчонка. — Ты так ловко его слапал...
— Сейчас сделаем, — сказал Тарик веско и, когда она оглянулась на калитку, поторопился заверить: — Я и так справлюсь...
Скинув с плеча сумку и перехватив ее правой рукой, левой оперся на верхнюю перекладину забора и одним прыжком перемахнул во двор. Получилось неплохо: не зацепился штанами, аккуратненько встал на ровные ноги — в общем, ловким себя показал. Уверенно направился к крайней клетке, стоявшей на невысоких, в пару ладоней, опорах, присмотрелся к тому, что заметил еще с
— Что тут думать, все ясно... — Чуть не добавил «как в женской бане», но вовремя спохватился: девчонка не свойская, незнакомая, неполитесно будет. — Видишь нижний угол? Гвозди расшатались, вылезли, вот они и наперли...
— И ничего теперь нельзя сделать?
— Да запросто, — сказал Тарик. — Молоток и гвозди найдутся?
— Я даже и не знаю, мы утром приехали, дядя и не осматривался толком. Вон там, если есть, в сараюшке... Ты не посмотришь?
— Ну, коли уж взялся... — сказал Тарик.
И направился к знакомой аккуратной кирпичной сараюшке с дощатой крышей: дядюшка Пакул домовит, вот только, продав дом, мог все забрать...
К его легкому удивлению, весь необходимый в домашнем хозяйстве инструмент оказался на месте, с первого взгляда явствовало, что отсюда ничего не забрали: довольно новые топоры стоят в углу, пила висит на гвозде, на широкой деревянной плашке рядом с прочим, остальное разложено по деревянным ящичкам. Почему дядя Пакул, мастер на все руки, отлично справлявшийся без кабальника, так все и оставил?
Но не было времени раздумывать и удивляться. Тарик снял с оструганной палочки самый подходящий молоток из четырех, зачерпнул из ящика гвоздей с большими шляпками и поскорее вышел во двор. Девчонка так и стояла, воинственно целя хворостиной в кролов, сбившихся в кучу в углу и явно оставивших куцые мыслишки о бегстве на волю.
С сеткой Тарик справился в два счета, прижав угол к доске и добротно приколотив. Распахнув сетчатую дверцу, сграбастал за уши сразу двух побегайчиков и отнес в клетку, запихнул внутрь, потом отправил туда же парочку их сородичей. Накинул крючок, полюбовался воцарившимся порядком — сидят смирнехонько, носами водят ушастые — и повернулся к девчонке:
— Ну, вот и все, теперь не выскочат...
— Ловко как у тебя получилось! — сказала она с ноткой восхищения, и это было приятно.
— Да что там, привык по хозяйству все делать, давно уже...
Вот теперь можно рассмотреть ее подробно. Понятно, почему
Буба слюни распустил до пупа: красивущая — спасу нет. Глазищи цвета яркой сирени, сбрызнутой дождиком, — в Арелате такие редки, а вот в Гаральяне, говорят, на каждом шагу встретишь сиреневоглазых. Золотистые волосы подстрижены той самой «гаральянкой», что
после воцарения на троне Ромерика вошла в фантазийку у дворян и дворянок: никаких косичек, аккуратно подрублены у самых плеч, челка прямая, не расчесана на две стороны. Ладненькая, опять-таки спасу нет: яблочки не большие и не маленькие, в меру. Носик прямой, розовые губки не лишены приятной пухлости, ножки стройные. Признаться, у него сладко заныло не только сердце — ах, какая девчонка, и ведь ничья, хоть это еще ничего не обещает...
И пахло от нее замечательно: душистым мылом черемуховым, хорошими духами, свежестью...